бумаги пигментировались, сплели из себя сложный фрактальный узор, напоминающий трехмерную звездную карту. Из подписей молодой человек разобрал странное слово "Киберпанк" и еще более странное "Постапокалипсис".

— Это фантастическая литература XIX–XXI веков. Глобальная карта, так сказать. Рабочая версия ее имеет около тридцати измерений и не столь эффектна. Чтобы только понять ее мы десяток лет мучаем студентов различными математиками. Теперь смотрите!

Толстая красная линия прочертила немного ломаную, но вполне различимую расходящуюся спираль.

— Это "золотая дорога". Очень упрощенно говоря, это предсказания, которые оказались достаточно близки к действительности. Коррекция допусков по времени, смысловое пространство, созданное специально чтобы увидеть эту картину были настоящим научным подвигом. Не обошлось и без жертв. Да-да, профессия альтернативного историка опасна.

Наша работа — практический ее смысл — заключается в том, чтобы научиться определять, какие из, казалось бы, одинаково странных, интуитивных предположений дадут наиболее точный прогноз. Ведь жанр фантастики сейчас процветает, как никогда! Расширение спирали показывает это наглядно. А очевидное соответствие научным фактам позволяет отсеять лишь самые грубые ошибки. Дальше перед нами восхитительная неизвестность.

Место крушения — горное плато сохранило не так уж много следов. Молодая, острая щебенка, разбежавшиеся от страшного удара трещины. Когда датчик радиации тревожно замигал, они повернули назад.

По дороге историк превратил блокнот в древнюю книгу со странно одетым и по-видимому, вооруженным космонавтом на обложке и читал ее, мысленно делая отметки. По большей части цифровые — они тут же проявлялись на полях. Немного словесных — "массовое убийство" "элементы порнократии" "вымышленные военные технологии" "феодализм" — знаки древних страхов и ненависти.

Под куполом землянину стало плохо. Гид, ведомый ужасной мыслью о том, что отравил гостя радиацией, навестил его в госпитале.

— Ваше тело настолько достоверно, что нет защиты от радиации? Моя вина безмерна, я…

— Нет. Более того, в нем тикают "часы смерти" — старость, которую вы видите, настоящая. Успокойтесь, я сделал это все нарочно. Чтобы помнить.

— По-моему, вы романтик наихудшего сорта — обиделся шокированный гид.

— Я делаю это, чтобы не стать романтиком. Как вы точно выразились, наихудшего сорта. Лучевая болезнь, а еще шрам, видите здесь? Это от штык-ножа. А эти от пуль. Имплантант в черепе показать не могу, но он есть. Это техника безопасности при работе с древним злом. Чтобы оно не поразило наш разум, мы калечим свое тело, оставляя физиологическую память — как не должно быть.

Молодая, ошибочно-хрупкая медсестра вежливо, но неуклонно выставила его вон. Судя по табличке, медсестра была изготовлена в Осаке в 2060. В автоматическом госпитале осталось лежать сморщенное древнее зло. Гид бездумно листал увядающие страницы блокнота — нежный биоинструмент не пережил радиационного удара. Он ушел, оставив мертвый блокнот на перилах прогулочной террасы.

Три, Два, Один, компенсация! Налетел теплый ветер, унес прочь злые слова.

Парамонов Антон Владимирович 014: Ночная смена, или рутина на "Терра-Феррариум"

Услышав голос начальника смены по громкой связи, вещавшей на весь "Феррариум", я оторвался от электронной книжки и надел курточку с карманами и логотипом станции. Карманы моей заношенной куртёхи были набиты всякими винтиками, гайками, прокладками, фторвиниловыми трубочками и проводками, также была записная книжка, ибо никогда не знаешь наперёд, что может пригодиться, схватил сумку с перекидным ремнём, нацепил внешний дозиметр (на всякий случай) и поспешил в свой электрокар.

"Феррариумом" назывался альянс перестроенных и доработанных до современных требований и по последнему слову техники, стоявших на этом месте цехов ранее железоделательного (как его в старину называли) завода. Литейный цех, прокатный цех, кузнечный цех с его ещё сохранившимися гигантскими паровыми молотами, гальванический цех с его исполинскими ваннами для нанесения покрытий на металл, термический цех — для закалки, отжига и отпуска изделий, а также отстроенный недавно в 2059 г. цех наноинструментальный. За такими мощностями скрывался самый ответственный, самый чудесный, дорогой и незаменимый цех, дававший горячую воду, электричество, пар, а зимой отопление всему заводу и городам близлежащим к "Феррариуму". Это, конечно, уже давно не чудеса, но не без гордости скажу, что котельная работала на холодном термояде. Как только Советские ученые разработали устойчивые системы ХТЯ-синтеза, то сразу же встал вопрос о применении этой жемчужины энергетики в стратегических отраслях промышленности по всему Союзу.

Пиковая мощность нашей установки всего 1,7 гигаватта, однако небольшая печка на плутонии всё-таки работала. После запуска закрытой системы холодного термоядерного синтеза встал вопрос о демонтаже "теплушки", но в связи с довольно отработанным, дешёвым и безопасным процессом добычи электроэнергии начальство решило выработать ресурс топлива, а уж затем подумать ещё… Кстати, топливо для теплушки можно было создать здесь же — в мега-лаборатории ХТЯСа, а отходы от "теплушки", как мы ласково называли атомный котёл, преобразовывались (принудительно старились) в обычный, уже не фонящий каменноугольный порошок.

Лаборатория служила прибежищем профессоров, желающих подтвердить свои идеи экспериментально, студентов, разработчиков, обслуживающего персонала станции. Порой и я туда заходил — обычный киповец, в простонародье — приборист, увешанный приборами, датчиками, тестерами всех энергий. В инвентаре также присутствовала противорадиационная защита… Кажется, что так много всего, но… самым незаменимым, конечно, были отвёртка, фонарик и ручка. Без ручки никак, ибо русские как любили всю бумажную волокиту, так любят и до сих пор… А так оно, видимо, надёжнее!

Для тех, кто не знает — КИПиА расшифровывается как контрольно-измерительные приборы и автоматика. Автоматики здесь у нас вдоволь, ведь провода, приводы, колонки дистанционного управления, трубки, по которым поступает вода и пар — никуда не делись, а также разнообразные виды приборов, как переносных, так и в щитах КИП, протяжённостью до 15–20 метров. К тому же не обходится местами и без программирования… В общем работы прибористу всегда хватает, хватало и будет хватать. Да хоть даже простой манометр заменить — и то, что не смена… Вот и сейчас, оторванный от книжки грозным голосом начальника смены Стерженькова, в 2:45 ночи спешу в