— В галоп! — отдает команду Буданов, а сам — бинокль к глазам.

Но что это такое? Вдруг одна пушка оторвалась от передка, забороздила станинами, перевернулась.

— Растяпы! — закричал командир.

А на поляне то же самое случилось еще с одной пушкой, и еще с одной.

Из строя вышли сразу три орудия. Небывалое происшествие взбудоражило полк, дивизию. Давно такого не случалось. Нагрянула комиссия. Буданов доказывает, что крепления плохие, а комиссия свое твердит — не выполнена инструкция, превышена скорость, виноват командир. Ну разве тут докажешь свою правоту, когда формально комиссия права: скорость была действительно не такая, какая в инструкции указана.

Трудные дни переживал дивизион. Он числился передовым, а тут такое происшествие. И пошли склонять Буданова и всех командиров дивизиона за нерадивость, недисциплинированность. Правда, коммунисты полка поддержали Буданова. Они разобрались и поняли, что причиной всему заводской дефект. Но их голос никем не был услышан, а кто и услышал, не поддержал. Бумажка брала верх.

— Ну что я скажу командующему? — спрашивая командир полка Николай Федорович Рябов. Его по этому случаю вызывал командующий Белорусского военного округа командарм Иероним Петрович Уборевич.

— Скажите, как есть на самом деле, — говорил Буданов.

— А инструкция?

— Плохая это инструкция.

— Это вы сами скажите командующему, — посоветовал Буданову Рябов.

— Вызовет меня, обязательно скажу.

И сказал-таки.

Уборевич приехал в полк ранним утром и сразу же поднял бойцов по тревоге. Собрались быстро, без шума и суеты. Вскоре полк в полном боевом порядке стоял за казармами в ожидании приказа.

Командующему понравилась эта деловая обстановка, распорядительность командиров. Подойдя к широкоплечему, высокого роста красноармейцу, командиру орудия Андрею Остапову, он спросил:

— Скажите, товарищ Остапов, новые пушки вам нравятся?

— Хорошие пушки, меткие, товарищ командующий, — окая пробасил Остапов и, немного погодя, добавил: — Только вот быстрой езды не выдерживают, крепления хилые. Это непорядок. Едешь и все время коней сдерживаешь. Того и гляди пушку потеряешь.

Буданов стоял в стороне, но разговор слышал. Андрей Остапов — его лучший артиллерист. Это у него на учениях у первого случилась беда — выскочил на позицию с одним передком. Снаряды есть, а орудия нет. Конфуз. Очень переживал он свою неудачу.

Но Уборевич, видимо, в душе еще не соглашался с этой критикой и старался детальнее все взвесить, выяснить. Обращаясь к Буданову, он спросил:

— А не в том ли причина, что вы, товарищ командир дивизиона, не научились точно исполнять инструкции?

— Эта инструкция, товарищ командующий, написана для парада, а не для боя, — спокойно ответил Буданов.

Уборевич окинул взглядом Буданова, подошел поближе:

— Интересно, интересно. Что же в той бумаге плохого: ведь ее составляли специалисты, утверждали в Главном артиллерийском управлении.

— Инструкция предписывает нам ездить по твердому грунту шагом, — горячо заговорил Буданов. — Но мы же полевая артиллерия. На учениях должны тренироваться с ходу занимать позиции, быстро разворачиваться, приводить орудие к бою. Тут некогда пробовать, какой под ногами грунт — твердый или мягкий. Да и на войне этим вряд ли придется заниматься.

Командующий достал из кармана книжечку, что-то записал в нее. Уезжая из полка, он сказал Рябову:

— Толковый из Буданова получится артиллерист. Подумайте о его выдвижении. Нам нужны боевые командиры, Николай Федорович.

— Думаем, товарищ командующий, Буданова начальником штаба назначить. И дело знает, и службу любит.

— Это резон, — согласился Уборевич, — пусть штабную практику пройдет, а потом мы его на полк переведем.

ПРОБИЛ ЧАС ИСПЫТАНИЙ

В 1939 году капитан Феоктист Буданов принял полк. Правда, не свой, не тот, в котором прослужил пятнадцать лет и дослужился до помощника командира полка, а другой, только что сформированный.

Местом дислокации артиллерийского полка стал Карельский перешеек. Расположился полк почти на самой границе, в долине между высотами. Соседями артиллеристов, кроме пограничников, были и стрелки пехотного полка, которым командовал боевой офицер майор Литвинов.

— Тесновато нам тут будет между скалами, — не на шутку встревожился Литвинов. — Не особенно развернешься.

— Для маневра место не совсем подходящее, — согласился Буданов. — Но огневая позиция ничего, есть где тренироваться.

Присутствовавший при этом разговоре начальник пограничной заставы улыбнулся. Он не скрывал радости, чувствуя за спиной такое внушительное подкрепление.

Началась самая обычная, уставами предусмотренная жизнь. Полки несли службу, проводили полевые учения, соревнования по стрельбе, конно-спортивные праздники… Феоктист Андреевич Буданов по-прежнему брал своего коня и показывал на скачках преотличнейшую выучку, удивляя всех красноармейцев своей ловкостью, силой и точностью удара.

А гроза надвигалась. По Западной Европе катился огненный смерч войны, с барабанным боем маршировали гитлеровские полчища, оккупируя одно государство за другим. Огонь бушевал уже вблизи границ нашей страны.

В воскресное июньское утро широко распахнулась дверь дома, где жил Буданов, и на пороге появился начальник штаба Севолайнен:

— Война, Феоктист Андреевич!

А уже через несколько минут командир полка, начальник штаба и комиссар стояли у стола, на котором лежала развернутая карта. В штаб позвонил Литвинов. Он, так же как и другие командиры, не получил пока никаких распоряжений из дивизии.

— А какие, собственно говоря, нам нужны теперь указания, — ответил Феоктист Андреевич. — Напали на нашу страну, несколько часов идет война, а мы все инструкции ждем. К черту! Командиры мы или не командиры?

Вошел секретарь партбюро политрук Лосев и доложил, что полк выстроен, можно начинать.

— Пойдемте, товарищи, на митинг, — пригласил всех командир.

Артиллеристы стояли колоннами. Командир полка окинул взглядом людей, посмотрел на развевающееся на правом фланге знамя, произнес глухо:

— Вот и пришел, товарищи, час испытаний. На нашу Родину напал враг, напал вероломно, по-разбойничьи. Мирная жизнь и труд наших людей нарушены, отныне все должно быть подчинено отпору агрессору. Нам волею судьбы выпала доля первыми встретиться лицом к лицу с врагом на этом небольшом участке советской границы. Так клянемся же, друзья, под сенью боевого знамени стоять стойко, биться до последней капли крови, держаться за каждую пядь земли, быть храбрыми до конца. И победа будет за нами!