Рюрик Ивнев
Осада монастыря (отрывки)
Отрывок первый
I
Толпа у стены монастыря. Разный люд Дни Октябрьск. революции.Белый:
Появились чумазые лица
Откуда-то со стороны.
Долгорукие и Голицыны,
А не эти править должны.
Скажите, чьи деды и прадеды
Ложились за Русь костьми;
Не бандитов, не конокрадов,
Не кощунственников и громил.
У нас земляника, смородина,
И яблоня вся в цвету…
Напустили на нашу родину
Эту подлую срамоту.
Пусть у нас, хотя и вдоволь
Хлеба, мяса, сукна, икры,
Но зачем нам тугие оковы
Заграничных, очкастых крыс?
Для того ль берегли мы сокровища
Наших ризниц и кремлей,
Чтоб россеять по знаку чудовищен
По нерусской чумной земле,
Чтоб набить ими, точно фаршем,
Растопыренный их карман
Эй, друзья православные, маршем
На врагов! Да исчезнет обман?
Голоса:
Что такое? Обман? Какой же –
Это по счету обман?
Как и эти, ты сладко воешь…
Ты что, за Романовых?
Не мешайте! Пусть скажет слово.
Разобраться мы должны…
Эх, братцы, точно олово
В голове.
Снимай штаны!
Посмотри, какая материя!
Заморское, небось, сукно.
А у нас – вши, дезинтерия,
На уме жранье одно…
Граждане! Именем бога!
Именем Иисуса Христа!
Где купил их? и дорого-ль
Заплатил за божьи уста?
Товарищи! Это чучело,
Эта дворянская мразь,
Которая жгла и мучила
Крестьян и гнала нас в грязь…
А ты – крестьянин?
Нет, но я говорю от имени их
Эта жалкая гадина
Снова явилась сюда.
Бей ее перекладиной
Или кто чем горазд.
Посмотрите на эти руки,
Взгляните в эти глаза.
Ах, он такой же сукин
Сын!
Схватить и связать!
Идемте к монастырю скорее.
Там рассудим кто прав, кто нет.
Одному – намылим шею,
Другого – на тот свет.
II
Толпа идет к монастырю вдоль стены, длинной, розовой, зубчатой. Горбун:Если говорить по правде
Все должны быть равны.
Я читал: еще император Клавдий…
Это – из римской старины…
Что ты там брешешь, глупый,
Здесь мы решаем жизнь,
А ты копошишься в трупах
Каких-то мертвых отчизн.
Ладно, брошу я Рим, но слушай –
(Хоть старину люблю)
Я имею глаза и уши,
А сколько мук терплю.
Ты думаешь – это просто
Носить на спине горб,
Быть низенького роста…
Не камень я и не столб.
Я тоже хочу давиться,
Сжимая любимый рот,
Как птица о клетку биться
О чей-то круглый живот.
Я тоже хочу купаться,
Как все, в нашей реке,
А не краснеть и стесняться
И не пыхтеть в сюртуке.
Ты думаешь, так всё просто,
Вот почему и я
С этими прохвостами
Буду стрелять из ружья
Во всех богатых и крепких,
Кто сочно любил и жил.
Ломать пахучие ветки,
Вытягивать жилы,
Тебя слушать противно,
Здесь решают судьбу людей…
А я… не человек?
Человек, так будь человеком,
Не брызгай слюной, как гад.
Революции не нужны калеки,
И не нужен этот смрад.
А я докажу, что нужен,
И буду служить в Че-ка,
Спокойный, забитый снаружи
И с бешеной злобой в висках.
Я знаю, что я – никудышный,
Но равенства я хочу,
Плевал я на ризы пышные,
На шелк и на парчу.
Всё на снос, на портянки,
И не медленно, а сразу.
Разрушить всё. В гранки, в гранки
Каждую злобную фразу.
Против кого?
Против богатых
И против счастливых?
Да.
Таких, как ты, лопатой
Будут гнать все и всегда.
Но что это – звон церковный?
Это иеромонах
Знак дает, вероятно, условный.
А всё же какой-то страх
Проникает в самую душу.
Трусишь?
Нет.
Волнуешься?
Да.
Как же ты будешь царства рушить?
Сам не в силах, пожалуй, но вот когда
Другие начнут работать
И я смогу по маленьку
Поливать их работу потом,
А потом со ступеньки на ступеньку…
Ну, и люди пошли нынче,
Я поступил бы иначе.
Бейте камнями стекла,
Пусть выйдет сюда монах.
От слез его келья намокла.
Не от слёз!
Ха-ха-ха!
Начинается! Сердце бьется.
Что может быть слаще смотреть,
Когда голова чужая трясется
И лицо начинает бледнеть.
Будет врать. Подавай начальство!..
У кого от церкви ключи?
Это нахальство!
У бога, у бога – ключи.
Тогда подавай бога!
Эй, бога даешь, в