почуявших, что за мужской одеждой прячется юная девица. Она была абсолютно уверена, что в самого нахального из них, собственно, и затеявшего травлю, выстрелила дважды - и попала, но потом на мостовой осталось только два тела.

Светловолосого вожака, говорившего с мягким, горловым акцентом, нигде не было.

Измученная и уставшая, Фелиция попросила приюта в монастыре. Грустные монахини, перевидавшие за свою жизнь не одну скрывающуюся беглянку, молча впустили ее и выделили келью. Два дня прошли в спокойствии, без кошмаров и дыхания в затылок, без шепотов по ночам и жутких теней в углах. А потом Фелиция снова не выдержала - и сорвалась. Сбежала еще до рассвета, успела на первый утренний трансконтинентальный дирижабль - и, едва сойдя на землю в прибрежной Кастовице, выкупила на последние деньги билет на отходящий вечером океанический лайнер, следующий в Новый Свет.

Где-то далеко тетушка Грейс ворковала в своем розарии с мистером Стерлингом, на тайной церемонии Лора Чимни скоропостижно превращалась в миссис Сиддл, брошенный жених отбивался от адвокатов страховой компании, а везучий фотограф благословлял столь своевременное желудочное расстройство... Фелиция Монрей не слишком-то и удивилась, когда ровно посреди круиза на борту вдруг вспыхнула эпидемия неизвестной болезни - и постепенно выкосила всех.

Кроме неё.

Кроме неё...

Вода появилась еще накануне, ночью. Она прибывала отовсюду и до неправдоподобного равномерно. Обнаружив, что машинное отделение затоплено, Фелиция только вздохнула, забрала из каюты револьвер, одеяло и отправилась в рубку - спать. Утром перетащила на мостик судовой дневник, забрав его из рук мертвого капитана, кувшин оранжада, переоделась в платье и принялась ждать, коротая время за чтением и созерцанием неотвратимой катастрофы.

Ремус не заставил ждать себя слишком долго.

- Не стоит пить кислое натощак, мисс Монрей. Испортите себе желудок.

- Еда уже несвежая, - пожала плечами Фелиция и взвела курок под столом. - А готовить я не умею.

- И не нужно, пока у вас есть я, мисс Монрей. Желаете отбивную по-бастрийски? Или омлет с рисом по-восточному?

Солнце гуляло где-то за плотными облаками, вздыбливались свинцовые волны, мешаясь со свинцовым небом, но даже сейчас казалось, что Ремус светится изнутри. Светлые волосы, прозрачные глаза, тонкие запястья...

Наверно, они с Фелицией напоминали близнецов. Особенно теперь, когда у нее была короткая мужская стрижка и улыбка утомленного сфинкса.

- ...и все-таки, Ремус, я не могу понять, когда ты успел сбежать с того дирижабля.

- Я не сбегал, мисс Монрей. - Море начало задираться вверх, Фелицию вдавило в кресло, и она поняла, что лайнер кренится и затонет совсем скоро. - Ваш сюрприз действительно стал для меня... сюрпризом. Так изощренно меня еще не предавали.

Фелиция переложила револьвер из руки в руку и вытерла влажную ладонь об юбки.

- Вероятно, мой отец...

- Ваш отец, мисс Монрей, пал жертвой собственной трагической неосторожности, - испустил долгий вздох Ремус и разгладил и без того безупречные манжеты. - Могу я поинтересоваться, почему вы решили от меня избавиться?

- Заявление об увольнении ты писать отказался, - пожала плечами Фелиция. - А ведь я просила.

- Контракт все еще не исполнен.

- Да в чем он хотя бы состоит, этот контракт?! - Фелиция повысила голос, на мгновение потеряв самообладание, но тут же досадливо прикусила губу - и успокоилась. - Снова не скажешь?

- Сожалею, мисс Монрей. Нет.

Фелиция подавила глупый смешок и взглянула Ремусу в глаза.

- Вот поэтому я и выбрала дирижабль. Не знаю, о чем думал мой недальновидный предок, но так или иначе расплачиваться за его капризы я не желаю. Моя жизнь - это только моя жизнь, Ремус.

- Что ж, разумно, мисс Монрей... Ах, револьвер - как трогательно. Попробуете меня застрелить?

Он рассмеялся. А Фелиция уже не сидела в кресле - лежала. Кувшин с оранжадом съехал до края стола, упал и разбился. В недрах лайнера что-то натужно трещало и грохотало, а от запаха соли и йода щипало в горле.

- Не тебя, - хмыкнула она.

И приставила револьвер к своему виску.

В этот момент в стекла рубки упрямо ткнулась вода - и выдавила их с голодным утробным хрустом. Фелиция отвлеклась всего на секунду, а потом вдруг в руке у нее вместо револьвера оказалась жирная черная змея - и вцепилась в запястье.

"Даже уйти по-своему не позволил".

Падая в воду, Фелиция почти ничего не чувствовала.

Много, много позже, в Монрей-меноре, укрывая спящую Фелицию одеялом, Ремус размышлял о том, что можно будет наутро сказать - и что нельзя.

"Это всего лишь ночной кошмар, мисс Монрей" - вряд ли Фелиция проглотит такую ложь или смирится.

Он отвел с ее лица мокрую прядь волос.

- Хозяев тоже нужно воспитывать, - произнес тихо, и веки у Фелиции дрогнули во сне. - Надеюсь, это сойдет за оправдание?

Она отмахнулась от него, не просыпаясь, и зарылась в одеяла.

- Надо же... навевает воспоминания.

Ремус присел на край постели и поднял взгляд на портрет Раймонда Монрея над камином - основателя рода и, по мнению Фелиции, полного идиота. Вот кто знал толк в дрессировке...

...Выгоревшая до черноты земля, человеческие крики где-то далеко и густой запах дыма - это и есть лицо войны.

- Соглашайся, Ремус. По-моему, неплохая сделка - тебе просто надо будет приглядывать за моим сыном... Некоторое время. И за его сыном тоже. Чего тебе стоит, с твоими-то возможностями?

Он улыбается так, что непонятно, кто кого должен искушать.

- А что я за это получу?

- Ты? Хм... Пожалуй, избавление от скуки. На веки вечные.

END