Побарабаню я сегодня вдоволь! Конечно, заметил бы меня за этим занятием хозяин мой, Чёрный Чёрт, несдобровать бы мне. «Ах ты бездельник! завопил бы он. — Всё развлекаешься? Лучше притащил бы мне девчонку на обед!» Браниться он мастер! Разойдётся — глаза на лоб вылезают! Но сегодня его душа должна быть довольна: вчера притащил я ему на гору Куроганэ десяток кур. Съел уже, верно, и отдыхает после обеда…»

Шёл Красный Чёрт по горе, шёл и заметил прекрасную, плоскую наверху, скалу. Обрадовался: «Ага! Отличная скала! Заберусь-ка я туда да устрою концерт. Всё зверьё сбежится слушать мою игру. А как же: кто лучше меня играет на барабане? И потом, это ведь большая честь для них. Я ведь сам пришёл к ним со своим барабаном».

— Эй вы, звери, — закричал он громовым голосом, — собирайтесь! Я, Красный Чёрт с горы Дондоро, пожаловал к вам сегодня. Собирайтесь! Я буду играть для вас на барабане.

От зычного крика Красного Чёрта чуть не рухнули горы.

Однако почему-то никто не откликнулся. Не было видно даже Мышонка.

«Странно! Прежде, когда я приходил сюда, все охотно, прибегали слушать мою игру. А Заяц, помню, даже прослезился от умиления. А сегодня что? Отчего это никто не идёт?»

— Эй, собирайтесь! — крикнул Красный Чёрт снова. — Собирайтесь! Я буду играть на барабане!

Но вокруг по-прежнему было тихо, лишь шелестели на ветру листья бамбука.

Рассвирепел Красный Чёрт, принялся выворачивать камни и вытащил наконец за шиворот маленького Мышонка.

— Ай-я-яй, Мышонок! Почему ты не соизволил выйти, когда я всех звал?

— Извините, извините! У меня ухо заложило. Я не слышал вашего голоса, — пропищал Мышонок.

— Ухо заложило, говоришь… Гм!.. Ну ладно! А что с Лисой стряслось?

— Она говорит, что у неё оба уха заложило, — охотно объяснил Мышонок.

— Оба уха… Гм!.. Ну, раз так, ничего не поделаешь. Ну, а с Зайцем что?

— Говорил, за ухом болит…

— За ухом, значит… Так. Ай-я-яй, Мышонок, и долго ещё ты будешь меня дурачить?..

Покраснел Красный Чёрт, весь как раскалённый уголь сделался да как швырнёт Мышонка со скалы — чуть не убил. А сам стал носиться кругами по скале.

— Ишь какие! Задумали меня дурачить: у одного уши заложило, у другого за ухом болит… Куда попрятались? А ну вылезайте!..

Но как ни бесновался Красный Черт, сколько ни вопил, как ни раскидывал скалы, ни вырывал деревья с корнями, даже Заяц не выскочил, и было в горах по-прежнему тихо.

Сел тогда Красный Чёрт на землю и заплакал. Обидно ему стало. «Куда это они все запропастились?» — думал он. И вдруг услышал нежные звуки флейты.

— Кто это? Кто это играет на флейте?

Вскочил Красный Чёрт, обхватил рукой криптомерию,^[3] чтоб не свалиться со скалы, и заглянул вниз, под гору.

И предстала перед его глазами удивительная картина: Ая играла на флейте, а вокруг сидели звери и как заворожённые слушали её игру. И Таро тоже слушал.

«Так вот оно что! — потряс Красный Чёрт огромным кулаком. — Вот оно что! Вот почему ни один зверь не пришёл сегодня слушать мою игру — игру знаменитого Красного Чёрта! Хорошо же! Я сцапаю эту девчонку! И заставлю её играть на флейте с утра до ночи. И ты, Таро, поплатишься за всё».

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С МАТЕРЬЮ ТАРО

А Таро не знал, что Красный Чёрт подсмотрел с горы за ними. Пришёл он домой и прямо с порога закричал громким голосом:

— Бабушка! Тридцати лепёшек не хватает. Испеки мне пятьдесят или, лучше, сто лепёшек.

Но вместо ответа услышал он стон. Заглянул в комнату и видит — лежит бабушка на циновке и охает.

— Бабушка, что с тобой? — спросил он.

— Ох, внучек, стара стала, уж и ноги не держат… С горы вот свалилась, когда на поле работала.

— Вот беда-то! Что же болит у тебя, бабушка?

— Да вот поясницу ломит, а так ничего… Думы грустные меня одолевают, Таро… Я давно хотела рассказать тебе кое о чём. Ждала, когда ты вырастешь. А ты всё ещё дитя малое… Но стара я стала, и нужно мне перед смертью всё же рассказать тебе…

— Что ты хочешь рассказать мне, бабушка?

— А хочу я рассказать тебе о твоём отце и матери и о том, почему прозвали тебя Сыном Дракона.

— Но ведь ты говорила мне, что мама и папа мои умерли, когда я был маленьким! И когда все дразнили меня, называли Сыном Дракона, ты утешала меня, говорила, что моя мама и мой папа были обыкновенными людьми, а не какими-то чудищами…

— Да, Таро, отец твой и правда был дровосеком и погиб в горах, но вот мама…

— Что, бабушка?

— Мама твоя, может быть, и сейчас жива…

— Как! Мама жива?!

Бабушка печально кивнула головой и рассказала Таро такую историю.

Мать Таро звали Тацу, и была она в доме единственной дочерью. Если в доме только одна дочь, замуж её отдать не трудно, и стала Тацу женой дровосека по имени Матахэй. Он рубил лес в горах и — надо же быть беде! — сорвался в пропасть и погиб.

Но скоро на свет должен был появиться Таро. Вытерли слезы мать и бабушка и стали ждать своей единственной радости.

Тут пришла как-то очередь Тацу идти на работу в горы.

— Иди, дочка, и будь внимательна! — как всегда, ласково напутствовала её бабушка.

Ничто и не предвещало беды. Но вдруг к вечеру раздался в горах страшный грохот. Дрогнули горы, потемнело всё вокруг, и обрушился с неба страшный ливень, словно водопад с гор.

«Как же они там, в горах? Как же Тацу?» — волновалась бабушка, не находя себе места. Тем временем ливень так же внезапно прекратился, как и начался.

И видит бабушка: с горы, вопя на разные голоса, спотыкаясь и падая, бегут люди. Лица у всех бледные, а руки и ноги окровавлены, словно поранили их по дороге терновые ветки. Почуяла бабушка беду, выбежала из дому:

— Ой, люди добрые, беспокоились мы тут за вас… Такая буря была… Все ли вы живы-здоровы и не случилось ли чего с моей Тацу? — спросила она.

— Как раз с твоей Тацу и приключилась беда… Исчезла Тацу…

— Как — исчезла?

— Рубили мы, как всегда, лес в горах. А Тацу тяжело было работать с нами, вот и оставили мы её обед варить. Развела она костёр и принялась хозяйничать. И налетела вдруг страшная буря. Загудели горы, загрохотал гром. Полил дождь, да такой сильный, ну прямо как водопад. Забрались мы под скалу — ни живы ни мёртвы. А как кончился дождь, побежали взглянуть, что стало с Тацу. Ведь одна она оставалась… И видим…

Крестьяне переглянулись и, переведя дух, вымолвили:

— Видим — большое озеро, а Тацу нигде нет…

Выхватила тут бабушка горящую головешку из очага и бросилась в горы.