Матюшкина гувернера Пилецкого: «С хорошими дарованиями: пылкого понятия, живого воображения, любит учение, порядок и опрятность; имеет особенную склонность к морской службе; весьма добронравен при всей нежности, мил, искренен, чистосердечен, вежлив, чувствителен, иногда вспыльчив и гневен, но без грубости, и только на минуту, стараясь истреблять в себе и сей недостаток»2.
Сравним этот и вышеприведенный отзыв с некоторыми чертами А. С. Пушкина в отзыве на него, данном лицейскими наставниками: «Самолюбие вместе с честолюбием, делающее его иногда застенчивым, чувствительность с сердцем, жаркие порывы вспыльчивости, легкомысленность и особенная словоохотливость с остроумием ему свойственны. Между тем приметно в нем и добродушие, познавая свои слабости, он охотно принимает советы с некоторым успехом»3.
Как видно, многие черты их характеров, за исключением словоохотливости одного и молчаливости другого, у них сходились, а в чем они расходились, тем дополняли друг друга. Общими у них оказались и «блуждающие судьбы».
Ф. Ф. Матюшкин был не из тех друзей великого человека, которые видны только в его свете, а из тех, которые и сами излучают свет, сыграв свою значительную роль в жизни, в истории.
Федор Федорович Матюшкин особенно сблизился с А. С. Пушкиным в последние годы пребывания в лицее и пронес глубокую любовь к поэту через всю жизнь. Это ему принадлежит короткая записка, отправленная из Севастополя М. Л. Яковлеву и вобравшая в себя всю невыразимую боль от того, что не смогли уберечь гордость России: «Пушкин убит! Яковлев, как ты это допустил! У какого подлеца поднялась на него рука! Яковлев, Яковлев, как ты мог это допустить? Наш круг редеет, пора и нам убираться»4.
Сколько горечи в этих строках!..
Но судьба отпустила ему, несмотря на все тяготы флотской жизни, еще 35 лет.
«Есть предположение, — писал Н. Гастфрейнд, — что Матюшкин восторженностью, которою он отличался в юности, любовью к природе, ее красотам, стремлением к морским путешествиям обязан А. С. Пушкину»5 (ведь и сам поэт мечтал о них).
Он начал путь моряка по окончании лицея с кругосветного путешествия, о котором мечтал еще в детстве (недаром в лицее носил прозвище «Плавать хочется»), на шлюпе «Камчатка» под командованием знаменитого мореплавателя В. М. Головнина. Затем вместе с Ф. П. Врангелем отправился в четырехлетнюю (1820—1824 гг.) экспедицию к северо-восточным берегам Азии для выяснения их очертаний и поиска земли к северу от них (Колымская экспедиция). Будучи формально помощником Ф. П. Врангеля, он фактически всю свою работу, по значимости не уступающую тому, что было сделано руководителем, провел самостоятельно. Более того, главная заслуга в успехе этой экспедиции принадлежит Ф. Ф. Матюшкину. Однако надо сказать, что его роль в этом исследовании северо-восточной окраины нашей страны, приниженная современниками, до настоящего времени еще недостаточно оценена.
«И с той поры в морях твоя дорога»
В связи с этим примечательно письмо директора Царскосельского лицея Е. А. Энгельгардта, посланное В. Д. Вольховскому, лицейскому товарищу Ф. Ф. Матюшкина и А. С. Пушкина. В этом письме, в ноябре 1821 года, он писал: «От Матюшкина я имею не письмо, а известие через М. М. Сперанского (генерал-губернатора Восточной Сибири. — Л. Т.), которому барон Врангель доносит, что они благополучно достигли главной своей цели, они решили большую нерешенную еще русскими географическую задачу: северо-восточный конец Сибири — Чукотский, или Шалаунский нос (ныне мыс Дежнева. — Л. Т.) — астрономически означен — между Азией и Америкой нет связи, и Берингов пролив есть действительный пролив. Ай да Матюшкин! Врангель несколько раз в донесении своем принимается расхваливать его и говорить, что успех в трудном сем предприятии большею частию приписать должно бывшему воспитаннику Лицея Матюшкину. Ай да Лицей!»6. Считается, что существование острова в Северном Ледовитом океане к северу от Чукотки обосновал Ф. П. Врангель, в честь которого он позднее и был назван (это утверждение вошло в последнее издание Большой Советской Энциклопедии: Ф. П. Врангель «по опросным данным определил положение острова в Северном Ледовитом океане»). Но вот что он сам в книге «Путешествие по северным берегам Сибири и Ледовитому морю»[62] по этому поводу писал: «Хотя не имеем мы права ни опровергать ее существование, ни подтверждать его, но наши неоднократно и в разных направлениях предпринятые поездки на север по льду, кажется, достаточно доказывают, что в удободостигаемом от азиатского берега расстоянии нет на Ледовитом море никакой земли. Если, несмотря на наши усилия, оставленные только непреодолимыми естественными преградами, на севере действительно существует земля, то открытие ее зависит единственно от случая и благоприятного расположения обстоятельств»7. А вот что писал Ф. Ф. Матюшкин в декабре 1820 года из Нижнеколымска Е. А. Энгельгардту: «И знаете ли, какую я Вам скажу радостную весть, мы найдем землю и непременно найдем… я утверждаю, что к северо-востоку от Чаунского залива должна быть земля. Я сделал карту северных полярных стран, и мне кажется, что положение Новой Земли, северо-восточного мыса Новой Сибири и Ляховских островов дают знать или намекают, так сказать, что к N (северу. — Л. Т.) от Шелагского носа должно быть что-нибудь подобное… Вы увидите, что мое предсказание сбудется»8. О существовании острова к северу от Чукотки рассказывал Ф. Ф. Матюшкину и один из чукчей, который «на снегу палкой… нарисовал большой остров, который, по словам его, горист, обитаем и должен быть весьма велик и куда ежегодно они отправляются на кожаных байдарках для торгу»9. Исходя из этого, справедливости ради, остров Врангеля правильнее было бы называть островом Матюшкина. Кстати, название «Врангель» данное в 1867 году капитаном американского китобойного судна Т. Лонгом, мотивировано тем, что он «желал принести должную дань уважения человеку, который 45 лет тому назад доказал, что Полярное море открыто» (а не указал на существование здесь земли). И это не первое название острова: официально открытый 17 августа 1847 года капитаном Келлетом, он был назван им Землей Келлета. Другой американский капитан Хупер в 1881 году наименовал его Новой Колумбией10. Наконец надо добавить, что название «Врангель» носит еще один остров (у западного побережья Северного острова Новой Земли), открытый в 1822 году Ф. П. Литке. Не умаляя заслуг Ф. П. Врангеля (в честь него названо еще несколько
«И с той поры в морях твоя дорога»
В связи с этим примечательно письмо директора Царскосельского лицея Е. А. Энгельгардта, посланное В. Д. Вольховскому, лицейскому товарищу Ф. Ф. Матюшкина и А. С. Пушкина. В этом письме, в ноябре 1821 года, он писал: «От Матюшкина я имею не письмо, а известие через М. М. Сперанского (генерал-губернатора Восточной Сибири. — Л. Т.), которому барон Врангель доносит, что они благополучно достигли главной своей цели, они решили большую нерешенную еще русскими географическую задачу: северо-восточный конец Сибири — Чукотский, или Шалаунский нос (ныне мыс Дежнева. — Л. Т.) — астрономически означен — между Азией и Америкой нет связи, и Берингов пролив есть действительный пролив. Ай да Матюшкин! Врангель несколько раз в донесении своем принимается расхваливать его и говорить, что успех в трудном сем предприятии большею частию приписать должно бывшему воспитаннику Лицея Матюшкину. Ай да Лицей!»6. Считается, что существование острова в Северном Ледовитом океане к северу от Чукотки обосновал Ф. П. Врангель, в честь которого он позднее и был назван (это утверждение вошло в последнее издание Большой Советской Энциклопедии: Ф. П. Врангель «по опросным данным определил положение острова в Северном Ледовитом океане»). Но вот что он сам в книге «Путешествие по северным берегам Сибири и Ледовитому морю»[62] по этому поводу писал: «Хотя не имеем мы права ни опровергать ее существование, ни подтверждать его, но наши неоднократно и в разных направлениях предпринятые поездки на север по льду, кажется, достаточно доказывают, что в удободостигаемом от азиатского берега расстоянии нет на Ледовитом море никакой земли. Если, несмотря на наши усилия, оставленные только непреодолимыми естественными преградами, на севере действительно существует земля, то открытие ее зависит единственно от случая и благоприятного расположения обстоятельств»7. А вот что писал Ф. Ф. Матюшкин в декабре 1820 года из Нижнеколымска Е. А. Энгельгардту: «И знаете ли, какую я Вам скажу радостную весть, мы найдем землю и непременно найдем… я утверждаю, что к северо-востоку от Чаунского залива должна быть земля. Я сделал карту северных полярных стран, и мне кажется, что положение Новой Земли, северо-восточного мыса Новой Сибири и Ляховских островов дают знать или намекают, так сказать, что к N (северу. — Л. Т.) от Шелагского носа должно быть что-нибудь подобное… Вы увидите, что мое предсказание сбудется»8. О существовании острова к северу от Чукотки рассказывал Ф. Ф. Матюшкину и один из чукчей, который «на снегу палкой… нарисовал большой остров, который, по словам его, горист, обитаем и должен быть весьма велик и куда ежегодно они отправляются на кожаных байдарках для торгу»9. Исходя из этого, справедливости ради, остров Врангеля правильнее было бы называть островом Матюшкина. Кстати, название «Врангель» данное в 1867 году капитаном американского китобойного судна Т. Лонгом, мотивировано тем, что он «желал принести должную дань уважения человеку, который 45 лет тому назад доказал, что Полярное море открыто» (а не указал на существование здесь земли). И это не первое название острова: официально открытый 17 августа 1847 года капитаном Келлетом, он был назван им Землей Келлета. Другой американский капитан Хупер в 1881 году наименовал его Новой Колумбией10. Наконец надо добавить, что название «Врангель» носит еще один остров (у западного побережья Северного острова Новой Земли), открытый в 1822 году Ф. П. Литке. Не умаляя заслуг Ф. П. Врангеля (в честь него названо еще несколько