Однако, сейчас очень многое изменилось.
Именно поэтому я, полностью уверенный в том, что никакой осечки уже не возникнет, заносил «Длань Бога» над расколовшейся мраморной поверхностью для того чтобы сделать удар, который в реальной жизни превратил бы в мою конечность в крошево из костей и плоти, которое впоследствии не смог бы собрать воедино ни один хирург.
***
Плита поддалась с третьего удара, осыпавшись вниз несколькими крупными булыжниками.
Вопреки моим опасениям, в глубине открывшегося лаза забрезжил, пусть и тусклый, но, всё-таки, свет, а не кромешная тьма.
Прикинув расстояние до пола, я убедился, что после прыжка вниз не сломаю себе ноги, или, на худой конец, шею.
Стараясь долго не возиться, я просунул тело в проём, повис на руках, а затем разжал пальцы.
Короткий полёт — и вот я уже в утробе подземного убежища.
Глаза несколько мгновений привыкали к полутьме помещения, а как только зрение перестроилось на, так называемый, ночной режим, из моего горла тут же вырвался встревоженный вскрик:
— Павел!!!
По началу мне показалось, что над телом моего товарища, распластавшегося прямо на холодных плитах подземного убежища, навис огромный уродливый паук. Но когда я в ужасе выкрикнул имя друга, тварь оторвала от него свою морду, и тогда я встретился с ней глазами. Взгляд был по человечески осмысленным, что твердо убедило меня в том, что это существо обладает разумом.
А в следующий миг создание легко спрыгнуло с груди Петропавла и бросилось от меня прочь по длинному коридору, петляющему в толще камня.
Не теряя ни мгновения, я подбежал к парнишке и стал лихорадочно искать признаки жизни. Однако, все мои наблюдения, включающиеся в себя измерение пульса, величину зрачков и прочего, настойчиво говорили мне о том, что мой друг уже мертв.
Что-то сломалось во вселенной, или только во мне самом — осталось лишь чувство горя, отчаяния и ненависти, которая с каждым следующим мгновением разгоралась всё сильнее и ярче, затмевая собою всё!
Сейчас моя ненависть к паукоподобной твари, лишившей жизни моего друга была сильна на столько, что могла сравниться по своей мощи лишь с чувствами Никоненко, главной целью в жизни которого была моя скоропостижная смерть.
Взревев как обезумевший зверь, я бросился вслед я уродливым существом.
Извивающийся коридор, слабо освещенный настенными факелами, казался бесконечным, а пламя моей ненависти было столь велико, что просто сжигало меня изнутри. Но это пламя, вместе с тем было и той энергией, которая заставляла меня на сумасшедшей скорости двигаться вперёд.
Но вот впереди забрезжил свет.
Лишь через десяток шагов я осознал, что этот свечение — грандиозная панорама.
Я решил было, что туннель под землей закончился, выходя на поверхность.
Вот только поверхность эта уже не была той пустыней, на которой стоял злополучный Город: по вечернему небу плыли редкие белые облака, прямо по центру висела такая до боли знакомая и одинокая бледно-желтая луна, а чуть ниже яркими огнями сияли улицы и высотные дома большого города.
Я готов был поспорить, положив свою жизнь на кон, утверждая то, что передо мной сейчас вовсе не очередной пейзаж виртуальной вселенной, а мой собственный мир, который мы с Павлом покинули в огромной спешке с наивной надеждой на то, что уж здесь то точно будет лучше.
Но лучше нам не стало…
Именно в этот миг сгорбленный силуэт мелькнул на фоне вечернего пейзажа родной Земли, а затем мир померк, вновь превращаясь в глухую стену тоннеля, в которую упиралась дорога под моими ногами.
Я подбежал к глухой стене и в отчаянии несколько раз ударил ее кулаком Бога, высекая из камня искры и выбивая гранитное крошево. Никакого другого эффекта выплеск моей ярости не принёс.
Прислонившись спиною к холодному камню, я медленно осел вниз.
Всем моим существом овладело бесконечное отчаяние, ибо в этот миг я наконец понял, что портал захлопнулся, оставляя меня и мертвого Павла здесь, а тварь, проспавшую не одно тысячелетие в ожидании своего часа, перенеслась на Землю.
Конец первой части