- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (143) »
всё равно разжаловали, — заметил первый пилот, поддерживая беседу в избранном Джеком тоне.
— А за общую аморальность, — с удовольствием сказал Лакки. — Я ею, может, горжусь! — но распространяться на этот счёт не стал.
Издёрганный Патрик прежде уже пытался подавать рапорт насчёт бесчинств Лакки. Капитан выслушал его, установил тяжёлый квадратный подбородок на сплетённых пальцах и сказал, что не примет. А когда пилот задохнулся от возмущения, скучным голосом объяснил.
После эвакуации Первой Терры лейтенанта Лэнгсона представляли к награде. Всех представили, кто уцелел из терранского гарнизона: немногих. Но Лакки хорошо знал, по чьей вине ему пришлось проявить героизм. И, к несчастью, этому уважаемому человеку случилось проходить мимо него по коридору.
Лейтенанта укатали быстро. Даже история о RHH-40/8-2, где Счастливчик со своими парнями сумел захватить рритский корабль без помощи биологического оружия, скрутив врагу грандиозный кукиш, исчезла из сетевых архивов армейских журналов. Помнить-то её помнили, но…
Патрик устало напомнил себе, что сержант Лэнгсон опасен не только для своих.
Оптимизма не внушило.
Первый пилот занимал стратегическую позицию в кресле вполоборота, следя за тем, чтобы маньяк Лакки не облапал ещё раз священную посудину Хана Соло. — Гады, сволочи, — сказал Лакки беззлобно. — Погоны сняли, а насчёт резьбу с рыла убрать — на это, говорят, страховки нет. — Не замечал, что б ты жаловался. — Девки млеют. Видно же, что когтями приласкали… — и Лакки тепло улыбнулся чему-то своему, нутряному. — Только бриться неудобно. — А ты кремом. Депилятором. — Что я, баба? Первый отметил, что увлечённый беседой Лакки постепенно теряет интерес к драгоценной удаче, и, мысленно извинившись перед идамом, с головой окунулся в сансару. — Любят тебя девки, а? — это вышло не слишком естественно, но Лакки сошло. — Ага, — хмыкнул тот, оттаивая. — Где поймают, там и любят… — А чего сюда пришёл? Устава не нарушал давно? — Ты это к чему? — двинул бровью Джек. — А рыжая-то? — Какая рыжая? — Как какая? Венди. Джек демонстративно сплюнул, жутковато поиграв шрамами на лице. — Стер-рва. Ходит, сиськами светит… — Не дала ещё? — ядовито спросил Патрик. — Щас я тебе дам, — щедро посулил Лакки. — В бубен. С руки. И будешь ты у меня наместо надувной Амидалы. Рыжая там со своим животным милуется, а я к различной фауне, вот беда-то, равнодушен. И зоофилок тоже не очень уважаю. — Ну ты это… не надо, — вклинился первый. — Она оператор, ей положено. — Зоофилить-то? Или над людьми измываться? — За животным следить. — А тебя как звать-то? — вдруг обнаружил Лакки провал в памяти. — Забыл. Ты ведь япошка у нас? От япошек всё зло. — Я не японец, — со сверхчеловеческим спокойствием ответил первый пилот. — Меня зовут Маунг Маунг Кхин. — Ты меня что, тупым считаешь? — гавкнул Джек. — Чего повторяешь два раза? — Не считаю. Имя такое. Лакки хмыкнул и отгрыз кусок морковки. Первый пилот думал о том, как полезно уметь контролировать собственный пульс, и что техники существуют, но где же взять время, да и без наставника ничего не добьёшься. Кажется, уже семнадцатый дубль: сержант забывает, как Маунга зовут, подозревает в нём ненавистного «япошку» и обдаёт шутливой агрессией. Утомило адски. Кхин искал утешения в мысли, что хотя бы серьёзно настроенного Лакки ему видеть не доводилось. Человек, способный сойтись с ррит в рукопашной и остаться в живых. И даже в относительно целых. Джек Лэнгсон по кличке Счастливчик. Не зли его. Маунг подозревал, что на самом деле Счастливчик так выражает свою симпатию. Лакки не хотел его смерти и даже как-то напился пьяным в компании своего закадычного дружка Крайса по кличке Крайс-воздвигнись, старшего офицера Морески и Кхина. — Лакки, — тоскливо сказал Патрик; Маунг едва не прицыкнул на него вслух: не к месту, не вовремя! — Ну Лакки, ну что ты шляешься-то сюда? Я понимаю, Венди достала уже. Ну сходил бы на кухню, к кэпу бы в гости сходил, на тренажёры бы сходил… О’Доннелл допускал ужасный, гибельный промах. Он считал Лэнгсона тупым агрессивным психом и разговаривал с ним сообразно своим представлениям о психах. Он даже не понимал, что Маунг сделал бы такого типа на счёт три, — но Джек был не просто умён, он был дьявольски умён. И агрессивен. Насчёт психа у Кхина имелись сомнения. Лакки не только знал много умных слов — он ими выражался. Длинными, художественно выстроенными фразами. Даже ругался он театрально и так замысловато, что порой сказанное не усваивалось с налёту. Джеку нравился имидж психа и придурка, потому что вообще нравился чужой страх. Но если он понимал, что личина больше не внушает веры, и если его это не тревожило, то мог расслабиться и заговорить на нормальном для себя языке. То есть на трёх языках сразу. Двумя из них были человеческий и матерный, но третий… Джек Лэнгсон, отморозок и сквернослов, знал латынь. — По морде тебе сходить могу, — предложил отморозок и медленно моргнул. На иссечённой роже расплывалась чеширская улыбка. Светло-серые глаза, словно раскалённые добела, смотрели с бугристой маски двумя ножами. «Драки хочет», — в тоске подумал Маунг и тут же понял, что ошибся. Если б Лэнгсон хотел размять мышцы, то сцепился бы со своими, такими же могучими и страшными космопехами. Уж нашёл бы повод. Сейчас Счастливчик хотел безнаказанно поиздеваться. «Это Венди его достала», — решил первый пилот. — Не надо, — сказал он буднично. — Чего? — удивился Лакки. — Ну вот побьёшь ты Патрика, — предположил Маунг. — Ляжет он в медотсек. А у нас бой, насильственная стыковка. Упаси удача. И финал всем, Джек. — Умный ты, Маунг, — сказал Лакки. — Есть немного, — смиренно отвечал пилот. Кхин читал выложенные в общий доступ отчёты военных ксенологов. Судя по ним, общение с пленными ррит во многом напоминало его попытки совладать с Лакки. — Ну ладно, — сказал Джек. — Пойду, убью кого-нибудь. На самом деле у него просто кончилась морковь. Кхин проводил Лэнгсона взглядом. Когда двери за его спиной сошлись, Патрик издал тихий стон. — Заткнись, — сквозь зубы велел Маунг. — Удачу залапал, — почти всхлипнул Патрик. — Ну зачем, зачем мы его пустили? — А как бы ты его не пустил? — хмуро спросил Кхин. — У него красный маркер. Патрик беззвучно сплюнул. Маунг вздохнул и отвернулся к мёртвому монитору. Лучше не думать о возможных последствиях. В конце концов, из колеса сансары ему ещё долго не вырваться. Это тело — лишь одно из многих.
Первый пилот занимал стратегическую позицию в кресле вполоборота, следя за тем, чтобы маньяк Лакки не облапал ещё раз священную посудину Хана Соло. — Гады, сволочи, — сказал Лакки беззлобно. — Погоны сняли, а насчёт резьбу с рыла убрать — на это, говорят, страховки нет. — Не замечал, что б ты жаловался. — Девки млеют. Видно же, что когтями приласкали… — и Лакки тепло улыбнулся чему-то своему, нутряному. — Только бриться неудобно. — А ты кремом. Депилятором. — Что я, баба? Первый отметил, что увлечённый беседой Лакки постепенно теряет интерес к драгоценной удаче, и, мысленно извинившись перед идамом, с головой окунулся в сансару. — Любят тебя девки, а? — это вышло не слишком естественно, но Лакки сошло. — Ага, — хмыкнул тот, оттаивая. — Где поймают, там и любят… — А чего сюда пришёл? Устава не нарушал давно? — Ты это к чему? — двинул бровью Джек. — А рыжая-то? — Какая рыжая? — Как какая? Венди. Джек демонстративно сплюнул, жутковато поиграв шрамами на лице. — Стер-рва. Ходит, сиськами светит… — Не дала ещё? — ядовито спросил Патрик. — Щас я тебе дам, — щедро посулил Лакки. — В бубен. С руки. И будешь ты у меня наместо надувной Амидалы. Рыжая там со своим животным милуется, а я к различной фауне, вот беда-то, равнодушен. И зоофилок тоже не очень уважаю. — Ну ты это… не надо, — вклинился первый. — Она оператор, ей положено. — Зоофилить-то? Или над людьми измываться? — За животным следить. — А тебя как звать-то? — вдруг обнаружил Лакки провал в памяти. — Забыл. Ты ведь япошка у нас? От япошек всё зло. — Я не японец, — со сверхчеловеческим спокойствием ответил первый пилот. — Меня зовут Маунг Маунг Кхин. — Ты меня что, тупым считаешь? — гавкнул Джек. — Чего повторяешь два раза? — Не считаю. Имя такое. Лакки хмыкнул и отгрыз кусок морковки. Первый пилот думал о том, как полезно уметь контролировать собственный пульс, и что техники существуют, но где же взять время, да и без наставника ничего не добьёшься. Кажется, уже семнадцатый дубль: сержант забывает, как Маунга зовут, подозревает в нём ненавистного «япошку» и обдаёт шутливой агрессией. Утомило адски. Кхин искал утешения в мысли, что хотя бы серьёзно настроенного Лакки ему видеть не доводилось. Человек, способный сойтись с ррит в рукопашной и остаться в живых. И даже в относительно целых. Джек Лэнгсон по кличке Счастливчик. Не зли его. Маунг подозревал, что на самом деле Счастливчик так выражает свою симпатию. Лакки не хотел его смерти и даже как-то напился пьяным в компании своего закадычного дружка Крайса по кличке Крайс-воздвигнись, старшего офицера Морески и Кхина. — Лакки, — тоскливо сказал Патрик; Маунг едва не прицыкнул на него вслух: не к месту, не вовремя! — Ну Лакки, ну что ты шляешься-то сюда? Я понимаю, Венди достала уже. Ну сходил бы на кухню, к кэпу бы в гости сходил, на тренажёры бы сходил… О’Доннелл допускал ужасный, гибельный промах. Он считал Лэнгсона тупым агрессивным психом и разговаривал с ним сообразно своим представлениям о психах. Он даже не понимал, что Маунг сделал бы такого типа на счёт три, — но Джек был не просто умён, он был дьявольски умён. И агрессивен. Насчёт психа у Кхина имелись сомнения. Лакки не только знал много умных слов — он ими выражался. Длинными, художественно выстроенными фразами. Даже ругался он театрально и так замысловато, что порой сказанное не усваивалось с налёту. Джеку нравился имидж психа и придурка, потому что вообще нравился чужой страх. Но если он понимал, что личина больше не внушает веры, и если его это не тревожило, то мог расслабиться и заговорить на нормальном для себя языке. То есть на трёх языках сразу. Двумя из них были человеческий и матерный, но третий… Джек Лэнгсон, отморозок и сквернослов, знал латынь. — По морде тебе сходить могу, — предложил отморозок и медленно моргнул. На иссечённой роже расплывалась чеширская улыбка. Светло-серые глаза, словно раскалённые добела, смотрели с бугристой маски двумя ножами. «Драки хочет», — в тоске подумал Маунг и тут же понял, что ошибся. Если б Лэнгсон хотел размять мышцы, то сцепился бы со своими, такими же могучими и страшными космопехами. Уж нашёл бы повод. Сейчас Счастливчик хотел безнаказанно поиздеваться. «Это Венди его достала», — решил первый пилот. — Не надо, — сказал он буднично. — Чего? — удивился Лакки. — Ну вот побьёшь ты Патрика, — предположил Маунг. — Ляжет он в медотсек. А у нас бой, насильственная стыковка. Упаси удача. И финал всем, Джек. — Умный ты, Маунг, — сказал Лакки. — Есть немного, — смиренно отвечал пилот. Кхин читал выложенные в общий доступ отчёты военных ксенологов. Судя по ним, общение с пленными ррит во многом напоминало его попытки совладать с Лакки. — Ну ладно, — сказал Джек. — Пойду, убью кого-нибудь. На самом деле у него просто кончилась морковь. Кхин проводил Лэнгсона взглядом. Когда двери за его спиной сошлись, Патрик издал тихий стон. — Заткнись, — сквозь зубы велел Маунг. — Удачу залапал, — почти всхлипнул Патрик. — Ну зачем, зачем мы его пустили? — А как бы ты его не пустил? — хмуро спросил Кхин. — У него красный маркер. Патрик беззвучно сплюнул. Маунг вздохнул и отвернулся к мёртвому монитору. Лучше не думать о возможных последствиях. В конце концов, из колеса сансары ему ещё долго не вырваться. Это тело — лишь одно из многих.
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (143) »