Сапун-горе, с которой открывается необыкновенный вид на ночной город и бухту. Город безлюден и полон огней, огни горят на военных кораблях, на улице, на набережной, огни горят на медленно движущихся по горам машинах… Потом мы тихо идем обратно. Какие-то кусты вдоль улицы уже зацветают, и запах мелких желтоватых цветов одуряет бедных северян. Юг, - снова думаю я. - Где это было - этот ласковый юг?

- Если пробудете у меня до марта, тут начнут цвести вишни и японский кустарник. Вы тогда вообще обалдеете, - говорит она. - Город будет весь бело-розовый и красный. Как будто вы в Японии, во время цветения сакуры. Смеется: и мне хорошо, на ваших деньгах я дотяну до майских, а там уже отдыхающие пойдут. И Шанелька к вам привыкла. Оставайтесь…

На следующий день она звонит и говорит, что ее англичанин прислал эсэмэску в четыре утра. Объяснил что-то невразумительно-наглое, типа “был на работе”, она не стала вникать в подробности.

- Вообще, у него бывают авралы, - она покашливает в трубку, и мне кажется, ей неудобно за вчерашнее, - или вы считаете, надо было устроить ему сцену? Я решила - фиг с ним. Хватит сцен. Посмотрим. День рождения-то все равно прошел. В Лондоне разберемся.

У меня возникает сомнение, разберемся ли, но я смотрю на залитую солнцем улицу, на сухой асфальт, на вечнозеленые магнолии у дома напротив, и мне не хочется ей возражать.

Я молчу. Погода как-то не располагает к спорам. Даже о любви…