делать это обычным образом. Вы не только должны записать счета в чековую книжку; потом вы должны прийти домой и ввести их в компьютер. Вот что превращает домашние компьютеры в садовые сажалки – то, куда вы вставляете цветы. Пока игрушка новая, вы сыграете в несколько игр и через некоторое время запрете ее в чулан. Когда заходят друзья, которых вы давно не видели, вы вытаскиваете ее обратно, чтобы они могли поиграть в игры, которые вам надоели. Вообще-то это не то, что представляет собой компьютер. Но тривиальные способы, какими люди используют компьютеры, очень похожи на тривиальные способы, какими люди используют свои собственные мозги.

Я постоянно слышу, как люди говорят, что лет около пяти обучение прекращается, – но у меня нет доказательств, что это правда. Остановитесь и подумайте об этом. Между пятью годами от роду и до сего момента скольким абсолютно бесполезным вещам вы научились – не говоря уже о полезных? Человеческие существа обладают поразительной способностью учиться. Я убежден – и собираюсь убедить вас, одним способом или другим, – что вы по-прежнему обучающиеся машины. Хорошая сторона этого состоит в том, что вы можете обучаться быстро и в совершенстве; плохая – в том, что вы можете учиться всякой дряни с точно той же легкостью, как и полезным вещам.

Сколь многих из вас преследуют навязчивости? Вы говорите себе:"Хотел бы я суметь выкинуть это из своей головы». Но не удивительно ли в первую очередь то, что вы это в свою голову заполучили! Мозги и впрямь феноменальны. Они заставляют вас делать абсолютно поразительные вещи. Проблема с мозгами не в том, что они не могут учиться – как нам слишком уж часто говорят. Проблема с мозгами в том, что они учатся слишком быстро и слишком хорошо. Например, подумайте о фобии. Это поразительная вещь – умение не забыть обязательно перепугаться при виде паука. Вам никогда не найти фобика, глядящего на паука со словами:"О черт! Я забыл испугаться». Есть на белом свете несколько вещей, которыми вы хотели бы овладеть с таким же совершенством? Наличие фобии – это колоссальное достижение в научении, если подумать о ней таким образом. И если вы исследуете личностную историю, то часто обнаруживаете, что это было научение с одной попытки: человеку потребовался лишь один мгновенный опыт, чтобы научиться чему-то так качественно, чтобы запомнить это на всю оставшуюся жизнь.

Скольким из вас читали про Павлова, и его собак, и колокольчик, и все такое? И у скольких из вас прямо сейчас выделяется слюна? Им требовалось повесить на собаку сбрую, и звенеть колокольчиком, и без конца кормить ее – чтобы обучить этой реакции. Все, что вы сделали, – это прочитали об этом и у вас та же реакция, что была у собаки. Это пустяк – но это показатель того, сколь быстро может обучаться ваш мозг. Вы умеете учиться быстрее, чем любой компьютер. О чем нам нужно знать больше – это о субъективном опыте научения, так чтобы вы могли управлять своим обучением и лучше контролировать собственный опыт и то, чему вы учитесь.

Вам знаком феномен «нашей песни»? Во время, которое вы провели с кем-то очень значимым, у вас была любимая песня, которую вы слушали постоянно. Теперь всякий раз, когда вы слышите эту песню, вы думаете об этом человеке и вновь испытываете те приятные чувства. Это работает точно, как Павлов и слюноотделение. Большинство людей понятия не имеют о том, сколь просто связывать таким образом переживания или сколь быстро вы можете этого добиться, если делать это систематически.

Однажды я видел, как терапевт за один сеанс сделал агорафобика. Он был милый, благонамеренный человек, любящий своих пациентов. У нет были годы клинической подготовки – но не было ни малейшего представления о том, что он делает. Его клиент пришел с конкретной фобией высоты. Терапевт предложил этому парню закрыть глаза и подумать о высоте. А-а-п – парень краснеет и начинает дрожать. «Теперь подумай о чем-то, что тебя ободрит». Ф-ф-у-у. Теперь подумай о высоте. А-а-п. «Теперь подумай о том, как ты спокойно ведешь машину». Ф-ф-у-у. «Теперь подумай о высоте». А-а-п.

Этот парень кончил фобическими ощущениями по поводу почти всего в жизни – что часто называют агорафобией. То, что сделал терапевт, было блестяще – в некотором смысле. Он изменил ощущения своего клиента путем связывания переживаний. Вот только сделанный им выбор ощущения, подлежащего генерализации, в мои представления о наилучшем выборе не вписывается. Он привязал панические эмоции этого человека ко всем тем контекстам его жизни, которые производили ободряющий эффект. Вы можете использовать в точности этот же процесс, чтобы взять приятное ощущение и генерализовать его таким же образом. Если бы этот терапевт понимал процесс, который использовал, то мог бы обернуть его на сто восемьдесят градусов.

Я видел, как то же самое происходит в супружеской терапии. Жена начинает жаловаться на какой-нибудь поступок мужа, и терапевт говорит:"Смотрите на своего мужа, говоря это. Вам нужно находиться в глазном контакте». Это свяжет все те неприятные эмоции с видом мужниного лица – так что всякий раз, глядя на него, она будет их испытывать.

Вирджиния Сатир применяет в семейной терапии тот же процесс, но поворачивает его в обратную сторону. Она расспрашивает пару о важнейших моментах первых дней их ухаживаний, и когда они зарумянятся – тогда она заставляет их смотреть друг на друга. Она может сказать что-нибудь вроде:"И я хочу, чтобы вы осознали, что это тот же самый человек, в которого вы были так глубоко влюблены десять лет назад». Это связывает с лицом супруга совершенно другое чувство, обычно куда более полезное.

Одна пара, пришедшая на встречу со мной, какое-то время была на терапии у кого-то другого, но они все еще воевали. Раньше они постоянно воевали дома но когда они пришли ко мне, это происходило только в офисе терапевта. Возможно, терапевт сказал что-то вроде: "Теперь я хочу, чтобы вы приберегли все свои схватки для наших совместных сеансов, чтобы я мог наблюдать, как вы это делаете».

Я хотел понять, с чем были сопряжены ссоры – с терапевтом или с его офисом, поэтому провел с ними эксперимент. Я выяснил, что если они приходят в офис терапевта в его отсутствие, то не спорят; но если он проводит сеанс у них дома – спорят. Так что я просто сказал им, чтобы они больше не встречались с этим терапевтом. Это было простое решение, которое уберегло их от больших расходов и множества неприятностей.

Один из моих клиентов не мог разозлиться, потому что он бы тут же жутко испугался. Можно было сказать, что у него была фобия злости. Оказалось, что когда он был ребенком, то всякий раз, когда он злился, его родители приходили в ярость – и его