настоянная на палой хвое вода недружелюбно смотрела на меня.
Рассветный ветер лизнул мне щеку, посыпал спину еловым мусором, потом пощекотал лужице хребет. Темная шкурка поежилась, пошла рябью.
Холодно ей, глупой. Она только что очнулась от смертного сна и не узнавала ничего вокруг.
Ну что ты хмуришься? Привыкай. Эта каменная болванка еще намозолит тебе глаза.
Я шевельнула застывающими губами и, как ни странно, мне удалось выговорить несколько слов. Несколько дурацких слов, навсегда застрявших в памяти.
— Будь здорова, подруга, — сказала я маленькой лесной луже. — Будь здорова.