- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (35) »
ДОЖДЬ В СТЕПИ
ДОЖДЬ В СТЕПИ
С жадностью всосаны В травы и злаки Последние капельки Почвенной влаги.Полдень за полднем Проходят над степью, А влаге тянуться В горячие стебли.
Ветер за ветром Туч не приносят, А ей не добраться До тощих колосьев.
Горячее солнце Палит все упорней, В горячей пыли Задыхаются корни.
Сохнут поля, Стонут поля, Ливнями бредит Сухая земля.
Я проходил Этой выжженной степью, Трогал руками Бескровные стебли.
И были колючие Листья растений Рады моей Кратковременной тени.
О, если б дождем Мне пролиться на жито, Я жизнь не считал бы Бесцельно прожитой!
Дождем отсверкать Благодатным и плавным — Я гибель такую Не счел бы бесславной!
Но стали бы плотью И кровью моей Тяжелые зерна Пшеничных полей!
А ночью однажды Сквозь сон я услышу: Тяжелые капли Ударили в крышу.
О нет, то не капли Стучатся упорно, То бьют о железо Спелые зерна.
И мне в эту ночь До утра будут сниться Зерна пшеницы… Зерна пшеницы…
1946
РОДНИК
Я тех мест святыми не считаю, Я от тех лесов почти отвык. Там по мне, наверно, не скучает Очень звонкий маленький родник.Он пропах землей, травой и хвоей, В жаркий полдень холоден всегда. А опустишь руку в голубое, Заласкает светлая вода.
У его задумчивого пенья Я большой учился чистоте, Первым, самым робким вдохновеньям, Первой, самой маленькой мечте.
Я тех мест святыми не считаю, Только я не так еще отвык, Только пусть пока не высыхает Очень звонкий маленький родник.
Пусть вдали от низенького дома Я, мужая, сделаюсь седым. Я еще приду к нему, живому, И еще напьюсь его воды!
1945
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ПУШКИ В КРЕМЛЕ
После первых крещений в Тулоне Через реки, болота и рвы Их тянули поджарые кони По Европе до нашей Москвы. Их сорвали с лафетов в двенадцатом И в кремлевской святой тишине По калибрам, по странам и нациям К опаленной сложили стене. Знать, сюда непременно сводило Все начала и все концы. Сквозь дремоту холодные рыла Тупо смотрят на наши дворцы. Итальянские, польские, прусские И двунадесять прочих держав. Рядом с шведскими пушки французские Поравнялись судьбой и лежат. Сверху звезды на башнях старинных, Башням памятна славная быль. И лежит на тяжелых стволинах Безразличная русская пыль.1946
ЛОСЬ
Тем утром, радостным и вешним, В лесу гудело и тряслось. Свои рога через орешник Нес молодой тяжелый лось.Он трогал пристально и жадно Струю холодного ключа, Играли солнечные пятна На полированных плечах,
Когда любовный зов подруги, Вдруг прилетев издалека, Его заставил стать упругим И бросить на спину рога.
Но в миг, когда он шел долиной, Одним желаньем увлечен, Зрачок стального карабина Всмотрелся в левое плечо.
Неверно дрогнули колена. И раскатился скорбный звук. И кровь, слабея постепенно, Лилась толчками на траву.
А за кустом, шагах в полсотни, Куда он чуть дойти не смог, Привесил к поясу охотник Умело сделанный манок.
1946–1956
НАД РУЧЬЕМ
Спугнув неведомую птицу, Раздвинув заросли плечом, Я подошел к ручью напиться И наклонился над ручьем.Иль ты была со мною рядом, Иль с солнцем ты была одно: Твоим запомнившимся взглядом Горело искристое дно.
Или, за мною вслед приехав, Ты близ меня была тогда! Твоим запомнившимся смехом Смеялась светлая вода.
И, угадав в волне нестрогой Улыбку чистую твою, Я не посмел губами трогать Затрепетавшую струю.
1946
НА БАЗАРЕ
На базаре квохчут куры, На базаре хруст овса, Дремлют лошади понуро, Каплет деготь с колеса.На базаре пахнет мясом, Туши жирные лежат. А торговки точат лясы, Зазывают горожан.
Сало топится на солнце, Просо сыплется с руки, И хрустящие червонцы Покидают кошельки.
— Эй, студент, чего скупиться? По рукам — да водку пить!.. — Ко всему мне прицениться, Ничего мне не купить.
А кругом такая свалка, А кругом такой содом! Чернобровая гадалка Мне сулит казенный дом.
Солнце выше, воздух суше, Растревоженней базар, Заглянули в мою душу Сербиянские глаза.
Из-под шали черный локон, А глаза под стать ножу: — Дай-ка руку, ясный сокол, Дай на руку погляжу!
Будет тайная тревога, А из милых отчих мест Будет дальняя дорога И червонный интерес!
Ту девицу-голубицу Будешь холить да любить… — Ко всему мне прицениться, Ничего мне не купить.
1946
* Как растают морозные *
Как растают морозные Голубые снега, Воды вешние, грозные Принимает река.Воды талые, мутные Из окрестных лугов, И становится трудно им В тесноте берегов.
Выливаются в поймы, Размывают стога… А моя река поймана, Высоки берега.
Половодью быть где же тут, Как же паводку быть? Только льдины со скрежетом Вдруг встают на дыбы.
И, сшибаясь, сломаются, И звереет волна, — Не звереть и не маяться В эти дни не вольна!
1945–1956
СНИМАЮ ТРУБКУ…
Молчать, молчать, ревнуя и страдая. Нет, все как есть простить, Вернуть ее назад! Снимаю трубку, словно поднимаю Тяжелый камень, словно виноват.Я не хотел… Но поздно или рано… Я это знал все время наизусть… Сухой щелчок как выстрел из нагана. Я трубку снял. Ты слышишь — я сдаюсь!
1945
* Наверное, дождик прийти помешал, *
Наверное, дождик прийти помешал, А я у пустого сквера Тебя до двенадцати ночи ждал И ждал терпеливо в первом. Я все оправданий тебе искал: «Вот если бы дождик не был!..» И если была какая тоска — Тоска по чистому небу.Сегодня тебе никто не мешал. А я у того же сквера Опять до двенадцати ночи ждал, Но с горечью понял в первом: Теперь оправданий нельзя искать —
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (35) »