представлять опасности. С помощью демонов одержать победу несложно. Жители этого городишки в ужасе разбегутся при одном только виде кровожадных существ. Увы, подобный план осуществить невозможно. У Атхемона слишком много завистников в Луксуре. Жалкие неучи и тупицы! Именно из-за их амбиций и глупости Стигия потеряла свое могущество. Жрецы и военачальники боятся даже вторгнуться вглубь Шема. Они, видите ли, опасаются, что города-государства объединяться и окажут им совместный отпор. Паршивые интриганы!

Когда Сиптах добьется власти, то обязательно скормит этих трусов змеям. Великий Сет будет доволен!..

Колдун тяжело вздохнул. Мечты, мечты… Сохранить тайну в Стигии будет очень тяжело. Жрецы уже знают о чудовищах. Они напуганы.

Вдруг Атхемон направит тварей-убийц на них? И признаться честно, подобная мысль не раз возникала в голове Сиптаха. Но тогда за свою жизнь колдун не дал бы и медной монеты. Кинжала в спину от кого-нибудь из охраны не избежать. Атхемон не доверял никому. Человека можно подкупить, запугать, заколдовать, наконец. Приходилось мириться с луксурскими владыками. А они решили подорвать могущество Сиптаха. Ему запретили вторгаться на территорию Шема. Нападения якобы подрывают перемирие, длившееся вот уже несколько лет… Подлая ложь! Набеги на приграничные земли стигийцы не прекращали никогда. Жрецы хотят лишить демонов пищи. К чему это может привести, не знал даже Атхемон. Чудовища стали очень озлобленными, насытить их было почти невозможно. Во время последнего кормления демон Земли схватил одного из воинов своими длинными щупальцами и откусил ему голову. Колдун не сумел даже отреагировать. Как тварь подобралась так близко, Сиптах не заметил. Существа все чаще поглядывали на телохранителей стигийца. Управлять чудовищами с каждым разом становилось все тяжелее и тяжелее. Приказы они выполняли неохотно. В подобные мгновения Атхемон очень жалел, что не сумел унести волшебную книгу Рата из заколдованного города. Заклинаний ему явно не хватало. Невольно вспоминалась легенда о Ворлане. Он первым получил от Нергала в свое распоряжение демонов Стихий. Почему же колдун не сумел одолеть волшебника Митры? Чего-то важного в свитке змеелюдей, рассказывающем о сражении Ворлана и Рата, не хватало… Как бы там ни было, а голодных тварей надо кормить. Сиптах долго думал и принял единственно правильное решение — если нельзя захватить пленников на севере, это придется сделать на юге. Он собрал армию в четыреста человек и двинулся в сторону Кешана. Место не самое лучшее, но выбирать не приходилось. Преодолев песчаную пустыню, стигийцы вторглись на территорию южного соседа. В джунглях было много дорог, и Атхемону не составляло труда обойти сторожевые посты варварского народа. Замысел колдуна оказался предельно простым. Окружить деревню местных жителей, вызвать чудовищ и кормить им трупы убитых и уцелевших кешанцев. Главное, чтобы никто из крестьян не убежал и не спрятался.

Отсюда недалеко до Дарфара. Эти каннибалы часто нападают на близлежащие селения, а значит, в зверском убийстве обвинят именно их.

Сиптах прекрасно знал ритуалы йоггитов. Они любят, когда жертва кричит и умоляет о пощаде. Затем беднягу оглушают и бросают в огненную яму. Человек, заколотый мечом или зарезанный кинжалом, считается нечистым. Тело убитого жарится на вертеле и поедается всем племенем. Черепа покойников надеваются на кол, а кости выкладываются по кругу. Самому демону Йоггу достается не так уж много. Совершить дарфарский обряд несложно, зато ни у кого из кешанцев не возникнет сомнений в виновности каннибалов. До поры до времени Атхемон не хотел, чтобы местные жители подозревали в нападениях стигийцев.

Впереди послышался странный шум. Колдун терпеливо ждал доклада. Вскоре кто-то осторожно постучал по перекладине паланкина.

— Господин…

Сиптах откинул занавеску и увидел сотника личной охраны Хотепа. Воин низко склонил голову, ожидая приказа повелителя.

— Говори, — вымолвил Атхемон.

— Назад вернулась конная разведка, — сообщил сотник. — Она обнаружила небольшое селение примерно в десяти лигах. Мы готовы…

— Сколько в нем людей? — оборвал стигийца Колдун.

Хотеп невольно замешкался. Согнувшись еще ниже, он поманил кого-то к себе. К сотнику приблизился воин лет двадцати пяти. Судя по легкому снаряжению, кожаным штанам и лошадиному запаху, это был один из разведчиков.

— Отвечай! — прошептал Хотеп.

Кавалерист испытывал такой страх перед Сиптахом, что начал заикаться.

— Мы б-близко не подх-ходили. Б-боялись об-бнаружить себя. Домов там дес-сятка три… М-много мужчин.

Колдун презрительно усмехнулся. Атхемону нравилось, что люди видя его, испытывают трепет и ужас. Когда-нибудь перед ним склонится и встанет на колени весь мир. Новость тоже была хорошей. Семьи у кушитов большие, а значит, в деревне находится сотни полторы чернокожих.

Чудовищ ожидает достойная трапеза. Может, хоть сегодня они наедятся вдоволь. Это позволит Сиптаху лучше подготовиться к новому вторжению.

— Пора приступать к делу, Хотеп, — проговорил колдун. — И помните, никаких мечей и кинжалов. Убивать кешанцев нужно только копьями.

— Слушаюсь, господин, — сотник выпрямился и смотрел на повелителя.

— Вы окружите селение и атакуете с четырех сторон, — продолжил Атхемон. — Не должен вырваться ни один человек.

Воин оглянулся на густые заросли. На лице стигийца появилась тень сомнения. Как преодолеть эту стену из деревьев и кустарников, сплетшихся так тесно, что их и мечом не разрубишь?

Хотеп замер в нерешительности. Сиптах прекрасно видел мучения сотника, но помочь ему не спешил. Подобные мгновения всегда доставляли колдуну удовольствия. Он любил наблюдать, как люди унижаются. Воин взволнованно топтался на месте. Наконец, низко опустив глаза, Хотеп с трудом выдохнул:

— Прости, господин, мою глупость. Но как мы пройдем по джунглям? Если начнем прорубаться, то не справимся и за два дня.

— Это верно, — снисходительно сказал Атхемон. — Без меня вам приказ не выполнить. Я использую одно древнее заклинание. Ради него придется пожертвовать тремя воинами. Выбери тех, кто похуже, и приведи их.

— Будет исполнено, — сотник быстро пятился назад.

Вскоре Хотеп вернулся с тремя солдатами. Молодые парни лет двадцати, наверняка еще не разу не участвовавшие в боях. Это их первый поход, и Сиптах точно знал, что