покорились сразу.

Была в Ворчуне страшная сила, хоть с виду он представлялся обыкновенным жилистым мужичонкой. Сила эта выглядывала иногда из глаз Зеппа, сквозь спутанные космы, когда Ворчун глядел исподлобья. «Люди — волки, — говаривал он. — Все остальное — вранье!».

А вечные подростки, вроде Микеля или Штыря, глядели ему в рот и подвывали, как волчата...

Варвар был очень неудобен Зеппу. Если Друкс был противником закономерным, игравшим по тем же правилам, то Конан ни во что не играл и отвергал все волчьи ритуалы. С ним невозможно было не считаться. Но самое опасное качество его заключалось в спокойствии. Конана невозможно было вывести из себя. Кроме того, что особенно злило Ворчуна, среди молодых старателей обнаружились желающие подражать варвару. Нельзя было мириться с этим. Зепп Ворчун долго думал, как исправить ситуацию, и однажды его посетило вдохновение...

Следующий день обошелся без происшествий. Мимбо настаивал на вооруженном патрулировании лагеря, но Конан отговорил его.

— Твой первый план был лучше, — сказал он. — Сторожа не смогут ходить в темноте, а хищник увидит огни и затаится.

Мимбо ухмыльнулся и задал вопрос:

— Скиба, которого съели, почему был без фонаря? Ты думать об этом?

— Нет, — признался варвар.

— Тогда думать теперь.

— В самом деле, почему у Скибы не было ни фонаря, ни факела? — размышлял Конан вслух, сидя на топчане в своем углу лачуги. — Что этот несчастный делал в хозяйственном бараке, один, в кромешной тьме?

— Может быть, чудовище схватило его на тропинке и уволокло в барак? — предположил Ван-дер Глопп.

— Барак запирается на засов. Звери не открывают засовов, а нежить не смогла бы прикоснуться к холодному железу, — возразил Конан. — В смерти Скибы повинен человек, и я найду его.

— Допустим, убийство Скибы было спланировано. Но к чему такие сложности? Его попросту можно было зарезать и представить это как самозащиту.

— Должны быть причины.

— Поймешь их — найдешь убийцу, — молвил Вандер Глопп и подкинул в печку кусок торфа.

Ночью Конану снился мертвец из шахты. В искрящемся сумраке возникало его неподвижное бледное лицо и вдруг искажалось в ярости. А потом увиделись его руки — синевато-белые, с черными когтями, сцепленные на гладкой груди.

От тревожных размышлений, не оставлявших его даже во сне, Конан проснулся в скверном настроении.

В этот день нашли мертвыми еще двух старателей — хищник растерзал их так же, как и Ски-бу. Их изувеченные тела обнаружились возле склада. Никто не мог вспомнить, когда и зачем погибшие вышли из барака среди ночи. И снова возле них не было ни факелов, ни фонарей, хотя даже отлучаясь по надобности старатели брали с собой огонь.

Друкс с учетной книгой в руках шарил по складу и ругался — он был уверен, что убитые хотели обокрасть его. Подтверждением этих подозрений служила выломанная дверь, висящая на дужке бесполезного теперь замка.

— Странно, *— сказал варвар, осмотрев дверной косяк. — Такое ощущение, что дверь выбили изнутри.

— Чушь, — отрезал Друкс. — Но что это? Мерзавцы вскрыли ящик с моим окаменевшим приятелем!

Он сорвал крышку, гвозди из которой, согнутые, валялись на полу.

— Они, к счастью, не успели ему повредить, — бормотал он, рассматривая неподвижное страшное тело. Конан взглянул на нечеловеческие останки и хмыкнул.

— Глупо воровать такую громоздкую тяжелую штуку, — заметил он. — По-моему, здесь дело в другом.

— Оставь свои мысли при себе, — ядовито сказал хозяин прииска. — Я плачу тебе за охрану моего добра, но ночной хищник справляется лучше тебя и не требует жалованья.

Конан пожал плечами и вышел. У него имелась пара догадок по поводу случившегося.

Микель, обжигаясь, глотал похлебку, сидя на своих нарах. Из его водянистых глаз катились слезы. Конан смотрел на него в тишине — ждал.

— Я ничего не знаю, я ничего не видел... — захныкал Микель и поперхнулся. — Что тебе нужно от меня?

— Погибнут все, кого Зепп заставил участвовать в своей затее, — сказал варвар. — У тебя есть еще возможность спасти свою шкуру.

— Ничего не понимаю, о чем это ты говоришь. — Микель взглянул умоляюще. Голос его дрожал.

Конана затошнило.

— Когда пугало, которому тысячи лет, начнет выедать тебе потроха заживо, ты вспомнишь мои слова, — произнес он. — Ты же видел, как это было со Скибой. Ты все видел. Я только в толк не возьму, как Зепп догадался, что каменный труп можно оживить. Не знаешь?

Неожиданным быстрым движением Конан нанес Микелью сильную пощечину, от которой тот повалился на пол.

— Говори, слизняк! — В голосе варвара появились страшные отзвуки. От ужаса Микель даже рыдать перестал.

— На мертвеце был какой-то амулет. Штырь его украл, верно? И показал Зеппу, правильно? На амулете были письмена? И Ворчун сумел их прочесть? Кто ему помог?

Микель кивнул, причем кровь хлынула у него из носа.

— Сам. Он сам прочел, — давясь, сказал он. — Я не знаю как.

— А бедного Скибу вы попросту принесли в жертву?

— Ему нужно было поесть... Он требовал еды... Как ты догадался?

Конан ухмыльнулся.

— Ваш ходячий труп переменил положение рук. Согласись, это неспроста!

— Ты очень уверен в своей силе? — злобно щурясь, проговорил Микель. — Но это тебе не по зубам. Ты сам — ходячий труп.

Конан пропустил это мимо ушей.

— Если ты подробно расскажешь мне, как выглядел амулет, я не сломаю тебе рук и ног, — пообещал он.

Возвращаясь с рабочей смены, Зепп Ворчун столкнулся с варваром на протоптанной в снегу узенькой дорожке. Копан буквально налетел на него, и оба они повалились. Фонарь зашипел в снегу и потух.

— Чтоб тебе! — выругался Зепп. — Глаза в теплушке позабыл, да?

Конан промычал что-то в ответ.

— Ты что, пьян? — Зепп оскалился. — Напился? Хорош охранник!

— Пьян? Вздор! — С трудом поднявшись на ноги, Конан неловко отряхивал с одежды налипший снег.

— Ладно, не сердись, — заговорил Ворчун примирительно. — С кем не бывает. Ты куда шел?

— Спать, — отозвался варвар и покачнулся.

— Дурачина! Твоя хибара в другой стороне лагеря.

— Разве? — Варвар погрозил ему пальцем и глупо хихикнул.

— Обожди-ка... — Торопясь, Зепп достал огниво, запалил фитиль фонаря и предложил: — А что, герой, проводить тебя? А то замерзнешь, или тебя съедят.

— Вздор! — упрямо произнес Конан и вдруг обмяк, уцепившись за плечо Ворчуна. Тот тряхнул и прошипел:

— Тяжелый, сволочь!

Огромное тело варвара, совершенно непослушное и глупое, вело себя непредсказуемым образом. Длинные мускулистые ноги превратились в толстые канаты, волочились и путались между собой.