Человек, отражающийся в нем, мог быть похож на человека, выходящего из внутренних комнат. Он мог быть похож на хозяина дома, если только он был хоть капельку похож на него.
— Подождите минуту! — крикнул Бэгшоу. — Я, кажется, начинаю…
— Вы начинаете понимать? — сказал отец Браун. — Вы начинаете понимать, почему все заподозренные в этом деле должны быть не виновны. Никто из них не мог принять свое собственное отражение за старика Гвинна. Орм сразу должен был заметить, что в зеркале отражается его желтая грива, а не лысая голова Гвинна. Флад сразу же должен был увидеть в зеркале свои рыжие волосы, а Грин — свой красный жилет. Кроме того, все они низкого роста; никто из них не мог принять свое отражение за высокого, худого, старого джентльмена во фраке. Тут нужен кто-то другой, такой же высокий и худой. Это самое я имел в виду, когда говорил, что знаю, на кого похож убийца.
— И что вы на этом думаете построить? — спросил Бэгшоу, пристально глядя на него.
Священник засмеялся резким, хриплым смехом, странно не похожим на его обычный, мягкий смешок.
— Я построю на этом то самое, что вы находите таким смехотворным и невозможным! — сказал он.
— Что вы этим хотите сказать?
— Я намерен построить защиту Орма, — сказал отец Браун, — на том, что прокурор — лысый.
— О, господи! — тихо сказал сыщик и вскочил на ноги.
Отец Браун безмятежно возобновил свой монолог:
— Вы проследили все поступки многих людей в этом деле. Вы, полицейские, были чрезвычайно заинтересованы в действиях и поступках поэта, слуги и ирландца. Но поведение одного человека было совершенно забыто, поведение покойного. Слуга самым искренним образом удивился, когда узнал, что его хозяин вернулся домой. Хозяин отправился на банкет юристов, но внезапно ушел с него домой. Он не был болен, потому что не потребовалось ничьей помощи; совершенно очевидно, что он поссорился на банкете с кем-нибудь из своих коллег. Стало быть, именно среди его товарищей по профессии следует искать его врага. Он вернулся домой и заперся в бунгало, где у него хранятся всевозможные документы о шпионаже. Но тот, его коллега, который знал, что среди этих документов есть компрометирующие его, был достаточно хитер, чтобы последовать за своим обвинителем; он тоже был во фраке, но в кармане у него был револьвер. Это все! И никто не мог разгадать тайны, кроме зеркала.
Он мгновенье смотрел в пустоту, потом заговорил снова:
— Оно было как бы магическим зеркалом: его судьба была иная, чем судьба всех прочих зеркал, его отражению было суждено пережить его, его отражение повисло в воздухе этого сумеречного дома, подобно спектру. Или по крайней мере подобно абстрактной диаграмме, подобно скелету улики. Да, мы можем вызвать из небытия то, что видел сэр Артур Трэверс. Кстати, вы сказали о нем одну совершенно правильную вещь.
— Рад слышать это! — сказал Бэгшоу с мрачным юмором, — Какую же именно?
— Вы сказали, — ответил священник, — что у сэра Артура были веские основания добиваться казни Орма.
Неделю спустя священник еще раз встретился с сыщиком и узнал, что судебные власти уже направили расследование об убийстве сэра Хемфри Гвинна в новое русло, когда некое сенсационное событие совершенно опрокинуло все их расчеты.
— Сэр Артур Трэверс… — начал отец Браун.
— Сэр Артур Трэверс умер! — коротко ответил Бэгшоу.
— А, — сказал священник слегка дрогнувшим голосом. — Вы хотите сказать, что он…
— Да! — сказал Бэгшоу. — Он стрелял опять в того же самого человека, но уже не в зеркало.
3-я стр. обложки
4-я стр. обложки