всегда так. Их еще называют глухими— потому что один мир не в силах докричаться до другого. Если глухое время длится дольше — боги уходят вовсе. И даже вера в них умирает. — Даймон горделиво выпрямился, и недобрая усмешка озарила застывшие черты. — Но сейчас вновь пришло наше время! Многие из тех, кому в твоем мире возводят храмы и приносят жертвы, именуя богами, отнюдь не являются ими… И очень скоро я буду среди них.

Он спустился с возвышения, увлекая за собой девушку, не спускавшую с даймона тревожного взгляда.

— Так ты станешь богом?

— Да — для тех, кто придет поклониться мне. Как только Гедрен отдаст мне свою силу! — Он остановился рядом с телом сестры, глядя в ее незрячие, утратившие цвет глаза. — И все это благодаря тебе, Рыжая Соня. Я не ошибся в выборе!

Пойдем. Ты заслужила свою награду… Согласна ли ты стать невестой бога?!

Девушка покачала головой. Это были речи безумца! Ей не терпелось как можно скорее убраться из проклятой цитадели, глотнуть свежего воздуха… Но даймон стоял как вкопанный, не сводя пристального взора с Гедрен, точно надеялся оживить ее усилием воли, — и цепко держал Соню за запястье, не давая ей высвободиться.

— Ты хочешь получить ее силу? — промолвила она, чтобы отвлечь его. — Зачем?

— Разве ты не поняла? Это моя сила. Со смертью Гедрен она должна принадлежать мне одному! Иначе я так и останусь жалким чародеем, годным разве что наводить морок на пугливых девиц. Как тогда, в Архариме…

Вот оно что?! В стальных глазах воительницы вспыхнул яростный огонь.

— В Архариме?.. Так, значит, это была твоя работа? И ящер? И пастухи?

Калидор рассеянно кивнул, не оглядываясь на девушку, которую по-прежнему держал за руку.

— Разумеется, моя. Гедрен и не подозревала о твоем существовании — пока не увидела тебя в цитадели.

— Но… зачем?! Даймон засмеялся:

— Я должен был испытать тебя. Разве когда в лавке оружейника ты выбираешь клинок, ты никогда его не проверяешь? А мне нужен был очень хороший клинок. Не просто воин, способный убить колдунью. Но истинный Посвященный — который поможет мне взять ее силу!

— Каким образом? — Предчувствуя недоброе, Соня попятилась. Но Калидор внезапно дернул ее за руку.

…И изо всех сил толкнул к Гедрен.

— Вот так!

Зеленоватая с синими отблесками жидкость дрогнула, словно под порывами ветра… Соня поспешно отступила в сторону — но опоздала.

Жидкий язык, тонкий, точно хлыст, выплеснулся ей навстречу и обвился вокруг лодыжки. Острая боль обожгла ногу. И мгновенно кровь Гедрен вспыхнула пронзительно сине-зеленым огнем, и дымчатое облако поднялось над телом поверженной ведьмы.

С яростным криком Соня рубанула мечом по обхватившему ногу щупальцу. Оно рассыпалось каскадом сверкающих брызг — но сияющее облако уже плыло ей навстречу, принимая человеческие очертания.

Впрочем, не совсем человеческие. У странной фигуры была огромная голова, четыре коротеньких руки-отростка и длинный извивающийся жирный хвост вместо ног… Соню передернуло от отвращения.

— Как хорошо… — Зловещий шепот ведьмы раздался со всех сторон сразу, словно сами стены зала заговорили ее голосом. — Ты думала, меня так легко убить? Но ты уничтожила лишь мое первое, грубое тело… — Гедрен захохотала: — В отместку я возьму твое…

В отчаянии, не спуская глаз с медленно надвигающегося облака, Соня отступала шаг за шагом — пока не уперлась спиной в стену. Стиснув зубы, девушка попыталась воззвать к Рыси — но и та оказалась бессильна. Прорваться сквозь завесу иллюзий было ей под силу, и даже сокрушить смертное тело ведьмы — но одолеть даймона в его истинном обличье не мог бы никто из смертных.

— Что мне делать? — в отчаянии воззвала она к Калидору. — Я не могу с ней совладать!

И внезапно Калидор захохотал. Смех его сотряс стены цитадели. И Гедрен застыла, едва заметно подрагивая щупальцами, словно в недоумении.

— Смешься, брат… — послышался ее змеиный шепот. — Почему? Ты же знаешь — твоя смертная воительница не может лишить меня этого тела. А значит, ты никогда не отнимешь мою силу.

Червеобразные руки-отростки, извиваясь, потянулись к вжавшейся в стену девушке, на глазах наливаясь гнилостным свечением — точно вся сила Гедрен собралась сейчас в них. Соня с силой рубанула по ним мечом — но с тем же успехом она могла бы пытаться разрезать воду.

И тогда Калидор закричал:

— Богиня! Ты должна воззвать к Светлой Матери, Соня. Ты — ее Посвященная, она придет к тебе на помощь! Ей одной подвластны жизни даймонов. Она сотворит то, что не под силу ни мне, ни тебе! И я обрету свободу!

Так вот почему он избрал ее — Соню! Не за отвагу. Не за владение мечом.

Но лишь потому, что она могла призвать Великую Мать.

Воительница стиснула зубы. Щупальца Гедрен уже почти касались ее лица. Она ощущала смрадный запах, исходивший от даймона, — запах тления и смерти.

Что за силу обретет Калидор, если Богиня убьет его сестру? Каким богом он станет для тех, кто поверит в него?

Картины одна омерзительнее другой проносились в сознании девушки. А он еще предлагал ей место рядом с собой…

Этому не бывать!

Решение пришло внезапно, словно само собой.

Не раздумывая ни мгновения, Соня нырнула вниз, уходя от хватки пульсирующих щупалец. Извернулась. Покатилась по полу. Вскочила…

Клубящееся облако, щетинясь сотнями мелких отростков, устремилось в погоню. Кончики их налились алым — точно измазанные в крови. И девушке показалось, на каждом распахнулась крохотная пасть…

До Калидора, невозмутимо наблюдающего за схваткой, оставалось не больше десятка шагов.

…Метательный нож сверкнул в воздухе серебристым сполохом.

Глаза даймона, за миг до того зеленые, как море, засеребрились, словно отражая блеск клинка. Серебром всплеснулись белоснежные стены. И потоки серебряных искр разлетелись по угольно-черному плитам, там, где на пол мягко опустилось тело Калидора.

Нож Сони вошел ему в глазницу по самую рукоять.

Время остановилось. Порвалась нить мгновений, и они раскатились, словно сверкающие жемчужины, наполняя мир тихим звоном.

— Что ты сделала, смертная? — послышался наконец шепот. Едва слышный, бесплотный — Соня не знала, принадлежит он Калидору или Гедрен. — Зачем?..

Клубящееся облако — даймон-что-был-Гедрен — внезапно съежилось… и исчезло, унесенное стремительной воронкой, узкий конец которой уходил в разверстый в последнем крике рот ведьмы.

Соня взглянула на Калидора. Ярко-синяя кровь толчками выплескивалась из раны. Ее становилось все больше и больше… вот она уже хлестала потоком, заливая все вокруг. Содрогающееся, пульсирующее озеро