Линейка

Поди туда, Рябов. Принеси то, Рябов. Меня Александром зовут. А-лек-сан-дром! Три заявления о переводе подавал — на всех отказ! Мест нету, нельзя, говорят. А в такой атмосфере работать можно? Да? Словом перекинуться не с кем. Уж больно умные все. Ушел бы, а куда? Со «скорой» берут только на «скорую»… Шило на мыло менять? Эх, хорошо бы в «косметологичку» пристроиться. Там зарплаты! Да и не в деньгах дело! Достали!

* * *

Спрашивается, зачем линейной бригаде капеллан? Понятно, «противошокам» такой персонаж полагается. «Инсультники» или «кардиологи» опять же без божьего человека никуда. У них, что ни вызов, то сразу свечку за упокой готовить можно.

Вот тут капелланова болтовня — самое оно… А на какого чёрта… Тьфу ты! Верно говорят, где поп, там и нечистый! Спрашивается, зачем линейной бригаде лишний работник? И без того челнок крохотный- один врач, фельдшер, сестричка, ну и санитар, навроде меня… И уже напихались, как сайра в жестянку. Так нет же! По уставу к каждой бригаде приписан штатный словоблуд. И хоть бы сидел, помалкивал в тряпочку, книжки почитывал… Щас! Норовит ведь душу расхреначить, расковырять словно чирей! Пристал давеча. Мы на «жорку» летали. Жорка — это жопская орбита по-нашему. А если кто не въезжает, что так кличут пограничные станции, так это его проблемы…

Ну так вот. Торопимся, значит, на «жорку», в голокомме диспетчерша задом крутит — знает, штучка, что доктор наш неженатый и вроде как на всё готовый. Фельдшерица носом монитор роет, норовит показать, что в медицине дока. А думать-то нечего! На «жорках» либо в шлюз без скафандра прыгают — дурики, либо пыряют друг друга ножичками. Развлекаются! Торчали бы на дежурстве «противошоки», им бы и париться.

А тут, как назло, все в разъездах, и кто крайний? Конечно — "линейка"!!! Короче, летим… Я потихонечку прикидываю, куда трупцы складывать. Если один, то в морозилку, или в реанимационный блок, а больше, тогда придется в каюту пихать. Неудобно.

И, вдруг, нате вам. Подает голос наш блаженненький. "А что, — говорит, — братие мои, нет ли в вас заблуждения о собственном могуществе? Все, — говорит, — божий промысел. И коли суждено человечку уйти к отцу небесному, то, значится, так тому и быть. Вот мы медики (это он к нам затесаться в компанию решил, гад), полагаем, что болезного спасти в наших силах. А ведь ошибаемся. Освещает нам путь сам Господь, а мы всего лишь его инструмент. Как у врача скальпель, к примеру.". Я аж поперхнулся! То есть эта сволочь-капеллан сидит на окладе, можно сказать, кутью хавает за наш счет, а мысли у него самые, что ни на есть сучьи. Без нас больной помрет, без нас и очухается, главное, чтоб боженька с облачка в нужное место плюнул.

Доктор промолчал — интеллигент, мать его… Фельдшерица, та не просекла фишку, а мне обидно стало. Я специальную программу закончил, платную, кстати… Пять лет на себе разных дебилов таскаю, в висячие ягодицы судками тыкаю, пеленки меняю, а тут какой-то семинарист мне лепит, что, типа, вошь ты обыкновенная, санитар Рябов, и хоть в лепешку разбейся, а всё одно — вошь!!! Ну не сволочь ли? А в «косметике» чистенько и ладанкой под носом не машут. В общем, если бы не доктор, смял бы я поповскую харю в колобок! Достал!

* * *

Пилот у нас в "линейке"- мужик суровый. Скажет: "Успеем, гиппократы!" — значит успеем. Маршруты кладет, как Сусанин. Сусанин — это из школьного курса истории. Любопытный, скажу я вам, субъект… В смысле- пилот. Про Сусанина я мало что знаю…

У пилота — ген-модификация. Он стесняется, скрывает, но я чую. Таких ребят за полшага видать. Ну, скажите, неделю без сна в рубке кто-нибудь, кроме «модиков», может выдержать? Это я их «модиками» зову. Сами то они себя «гениями» величают.

Честно, по мне модики — придурки. Правда то, что с головой у них беда, не мешает им быть спецами. Неделю назад — бац! Диспетчерская на ушах! Звонок по девять — один-один с Аш Икс дробь хрен знает что. Есть такая гэбэшная орбиталочка, вам знать не обязательно… "Ой! — нежным таким голоском, — у нас тут пол-отдела, похоже, отравилось. Жидкий стул, температура повышенная". Это она хотела сказать — вода из задниц хлещет, и жар вплоть до маниакального бреда. «Скорее»! Диспетчер — шнырь… — инфекционистов нету! Кто на выезд? Может, хватит уже глупые вопросы задавать.

Поковыляли к шаттлу. Разместились. Фельдшерица заснула сразу же. Доктор с попом в шахматы засели играть, и сестричка тут же. Доктора клеит. Мне скучно. Подкатил к пилоту. "Какой курс?" — спрашиваю. Другой человек ответил бы вежливо, а этот… "Сначала, — цедит сквозь зубы, — через Меркурий, потом — меняем курс на базу Сатари, а там…" Врет, гад! Вижу, что врет!!! Пилотам запрещено сообщать экипажу о маршруте, особливо если маршрут секретный.

"А это кнопка автоуправления?" — спрашиваю. "Нет, — губами шлёпает, это — сигнальная клавиша, а автопилот — вот он". Врет! Летуны они такие — больше между собой трутся, не любят чужих. Три года вот с нашим вместе, а голоса не слыхали почти. Разве что, когда скажет: "успеем гиппократы"… Да еще… "Прибыли. Жмуриков на борт не тащите, ладно". Модик поганый. Достал! А добрались вовремя. Успели. Все шпионы живые. Купол изгадили, правда. Тьфу! Разве в пластической хирургии такое встретишь!

* * *

Фельдшерка — гадина редкая. Феминистка. Типа мужиков не уважает. Сама из себя страшная. Но характером ничего. Бой- баба. Помню, во время высадки на «Штурм-пять»… Ну да… Тот самый! Когда его атаковали, мы рядом оказались — с вызова возвращались. Устали. А тут- SOS! По навигатору глянули, ближе нас — никого. Через восемь часов — стыковка. Попрыгали на всякий случай в скафандры, пропихнулись через шлюз. Аварийка орет дурным голосом, трупов кругом, что угрей на фельдшерициной морде, а корабль целый. В пищеблоке на столах ужин нетронутый. Рядом повар ожогом скалится. Потихонечку до рубки добрались. Пульт огоньками моргает. В кресле командирском — отбивная. Я на что мужик крепкий, не выдержал. Отошел в сторонку, попортил обшивку завтраком. А фельдшерка ничего. "Шевелится он, — визжит, — Немедленно в шаттл, на реанимацию"! "Как его тащить то?" — спрашиваю. Все кости наружу торчат. Доктор снует туда — сюда… Ищет живое место, чтобы обезболивающий вколоть.

Фельдшерка на меня как на идиота посмотрела, метнулась к панели. И хлоп — перевела крейсер в режим невесомости. Бывает — не сообразил сразу… Да и корабль боевой. Тут даже вояка с полпинка не разберется. А она: "Чему вас учили, Рябов?" У самой то небось десять годиков стажа на «десантнике». Думает раз я санитар, то не допёр в ее досье поковыряться. Пэпэжэ, одним словом! Достала! Ну, помаленьку поплыли: шницель из пилота и мы