- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Джордж Алек Эффинджер В чужом облике
Ох уж эти мне сопляки! Знаю, знаю, кого они имеют в виду, когда говорят о «старых динозаврах». Что ж, посмотрим, сумеют ли они продержаться сорок лет, как сумел кое-кто из нас, динозавров. (Хотя, если вдуматься, вряд ли нам удастся это проверить, черт побери!) Прочитав мой рассказ, Дженет пробуравила меня взглядом и спросила: «Интересно, чем до нашего знакомства ты занимался на этих ваших встречах научных фантастов?» По-моему, ее заинтриговала «довольно симпатичная молодая женщина».Разбудил меня телефон. Я протянул руку и снял трубку. Я еще не совсем проснулся, но что-то в полутьме гостиничного номера встревожило меня, хотя что именно, определить было трудно. — Алло! — сказал я в трубку. — Алло! Это Сэндор Куреин? — спросил незнакомый голос. Секунду-другую я молча смотрел на кровать у противоположной стены. На ней кто-то спал. — Сэндор Куреин? — переспросил голос. — Ну, положим, Сэндор, — ответил я. — Если ты Сэндор, говорит Норрис. Я опять помолчал. Человек в трубке уверял, что он мой близкий приятель, но голос у него был совсем незнакомый. — Ага. — На большее меня не хватило. Я вспомнил, что накануне вечером был не один. На встрече писателей-фантастов, в которой я принимал участие, мне довелось познакомиться с довольно симпатичной молодой женщиной. В соседней же постели возлежал могучего сложения мужчина, которого я видел впервые. — Ты где? — спросил человек, утверждавший, что он Норрис. — У себя в номере, — ответил я. — Сколько сейчас времени? Кто говорит? — Норрис Пейдж. Ты смотрел в окно? — Послушай, Норрис, — сказал я, — зачем мне тащиться к окну? И потом, не знаю, как это объяснить, но говоришь ты вовсе не как Норрис. На часах сейчас половина девятого, а в такое время писателя-фантаста, вернувшегося после встречи с коллегами, не будят. Поэтому положи-ка лучше трубку… — Подожди! — Голос вдруг стал настойчивым. Даже на встречах научных фантастов так не кипятятся. Я подчинился. — Посмотри в окно, — последовал приказ. — Ладно, — отозвался я. По характеру я в общем-то человек покладистый. Я встал. На мне была тонкая зеленая пижама, какой никогда среди вещей моих не водилось. Это открытие мне не понравилось. Осторожно ступая, я прошел мимо незнакомца на соседней кровати и заглянул в щель между пластинками жалюзи. Секунду-другую я не отрываясь смотрел на улицу, затем вернулся к телефону. — Алло? — позвал я. — Что ты увидел? — спросил голос. — Несколько зданий, которых никогда прежде не замечал. — Это не Вашингтон, верно? — Пожалуй, — согласился я. — А кто говорит? — Да Норрис! Норрис же! Я в Нью-Йорке. — Вчера вечером ты был в Вашингтоне, — сказал я. — То есть Норрис был здесь, в Вашингтоне. И голос у Норриса другой. Человек на том конце провода как-то странно хмыкнул: — По правде говоря, тебя тоже не сразу узнаешь. Ты в Бостоне. — В Бостоне? — Да. Джим в Детройте, Лэрри в Нью-Йорке, а Дик в Кливленде. — Жаль Дика, — вздохнул я. Кливленд был моим родным городом. — Всех жаль, — заявил Норрис. — Потому что мы прежние уже не существуем. Посмотри на себя. Я посмотрел. У меня было крупное волосатое тело, облаченное в пижаму. Вместо афинской совы на левом предплечье появилась наколка в виде черепа с кинжалом в глазнице и голой женщины с якорем и змеей. Были у меня на теле и еще кое-какие перемены. — Вот это да! — ахнул я. — Я с шести утра раскручиваю эту историю, — сказал Норрис. — Нас пятерых не то похитили, не то что-то еще… — Кто это сделал? — Меня охватило отчаяние. — Не знаю, — ответил Норрис. — А для чего? — Отчаяние сменил страх. — Не знаю. — Каким образом? — Понятия не имею. — С шести утра, говоришь? — разозлился я. — И что же тебе удалось выяснить? — Нашел тебя, например, — обиделся Норрис. — И Джима с Лэрри и Диком. Спина у меня похолодела, как бывало, когда мне предстояло сдать анализ крови. — Итак, мы очутились в разных штатах, хотя еще вчера вечером были в одном и том же паршивом отеле. Что же произошло? — Успокойся. — Как только Норрис произнес это слово, я понял, что дела наши плохи. — Похоже, что мы не только очутились в разных штатах, но и в прошлом. — Что?! — выкрикнул я. — Сейчас 1954 год, — сказал Норрис. Я молчал. Больше я не скажу ни слова. Еще нынче ночью я сладко спал, а теперь стоит открыть рот, как Норрис сообщает мне все новые и новые сведения, от которых мурашки бегут по коже. Я продолжал молчать. — Ты меня слышишь? — спросил он. Я ничего не ответил. — Сейчас 1954 год. Ты перенесся в прошлое в облике — секунду, я тут записал — Элларда Макивера. Знаешь такого? Я похолодел. — Да, — сказал я. — В пятидесятые годы он был игроком внутреннего поля в команде «Ред сокс». — Правильно. Сегодня вы играете против «Атлетике». Желаю успеха. — А что я должен делать? Норрис засмеялся, не знаю почему. — Играть, — ответил он. — А как нам вернуться обратно?! — закричал я. Человек на соседней кровати что-то проворчал и проснулся. — Пока не выяснил, — ответил Норрис. — Ну ладно, мне пора. Я ведь звоню из другого города. Во всяком случае на этой неделе вам предстоит встреча с «Тиграми», и ты сумеешь обсудить случившееся с Джимом. Он будет в облике Чарли Куина. Игрока второй базы. — Блеск! — отозвался я. — Чудеса да и только! — И не беспокойся, — добавил Норрис. — Ну, мне пора. Потом позвоню. — И он положил трубку. Я посмотрел на телефон. — Чудеса, — повторил я. Человек на соседней кровати приподнялся: — Может, заткнешься, Мак, а? Я уставился на него во все глаза. Наверное, следовало бы спросить у Норриса, в чьем облике пребывает он сам. Ладно, спрошу у Джима. Спустя несколько дней ситуация окончательно прояснилась. Разумеется, от разгадки случившегося мы по-прежнему были далеки, но, по крайней мере, стало ясно, кто есть кто. Вот как это выглядело.
Мне такой показатель результативности и мои тридцать шесть лет по вкусу, естественно, не пришлись (Сэндору Куреину еще нет тридцати шести, но Макиверу есть, следующей весной его выгонят из команды), и если мы скоро не вернемся в будущее, значит, я сделаюсь спортивным комментатором или еще кем-то в этом роде. В то утро я отправился на стадион вместе с моим соседом по номеру Тони Ллойдом, здоровенным малым, игроком первой базы. В команде за любовь к деньгам его прозвали Долларом. По дороге он долго и нудно втолковывал мне, что, будь у
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »