был ли таковым (хотя членом-корреспондентом АН СССР он с третьей или четвертой попытки стал, но вряд ли кто-нибудь переоценит значение этого факта), но на совещаниях руководителей научных учреждений, которые он проводил (я был на таких совещаниях два или три раза), царила цепенящая, гнетущая атмосфера. Как он достигал этого, что являлось тут определяющим моментом, не могу понять до сих пор, даже имея за плечами почти двадцатилетний опыт руководства большими коллективами.

Еще одна группа «сидельцев» представляла отдел культуры ЦК КПСС — чем он только ни руководил, наш ЦК! Во главе отдела тогда был В. Ф. Шауро, который занимал это место долго, лет 15–18, и приобрел неповторимое умение уклоняться от конфликтов и принятия решений. Его отдел за глаза постоянно называли «наградным», потому что главной формой управления культурой Шауро сделал награждения «правильных» ее творцов. Отдавал ли он себе отчет в том, что вслед за награждениями шли посты, тиражи, и в результате торжествующая серость оставляла талантливым людям все меньше шансов, заставляя их обращать надежды за рубеж и там искать признания? Эта «наградная» политика отдела культуры была, на мой взгляд, одним из очень мощных факторов развития диссидентства и диссидентской культуры. Когда читаешь, слушаешь, смотришь сегодня неугодные тогда, гонимые, укрываемые от общественного внимания художественные произведения, то, честное слово, не можешь избавиться от ощущения, как будто некто играл с историей в поддавки, изображая из себя круглого идиота, не знающего, что за настоящим приходит будущее и призывает всех к ответу. Говорили, что Василий Филимонович даже на премьеры в театр ходил зимой без пальто, чтобы на последних минутах спектакля нырнуть в свою «Чайку», дежурившую у служебного подъезда, и тем самым избежать необходимости высказать свое мнение о премьере, что в те годы означало давать ей «добро» или не давать.

На «кухне» Шауро тоже был почти незаметен. Он приезжал, что-то обсуждал с работниками своего отдела и тихо отбывал. Всеми вопросами о том, как представить в докладе Брежнева «могучий процесс развития многонациональной советской культуры», занимался его заместитель, потом многолетний редактор газеты «Культура» А. А. Беляев.

И наконец, команду отдела пропаганды ЦК КПСС возглавлял Г. Л. Смирнов, приволжский казак, как многие открытые натуры, воображавший себя очень хитрым и дальновидным. Он находился в довольно трудном положении — после «вылета» в Канаду в 1973 году А. Н. Яковлева он все еще не был утвержден ни первым замом, ни заведующим отделом. Естественно, Смирнову хотелось показать себя, и он драл с нас, что называется, три шкуры. А так как никто не знал, что же надо все-таки иметь в результате, «шкуры» объявлялись браком, мы — бездарями, работа начиналась снова. У меня и сегодня хранится в архиве 29 (!) вариантов идеологического раздела доклада ЦК КПСС XXV съезду. Бездна бесполезной, пустой, иссушающей работы.

Не добавляла нам настроения и информация о том, что в других группах уже кое-что «сварилось». Международники сумели развить «Программу мира», выдвинутую предыдущим съездом, сориентировав ее на прекращение гонки вооружений и прекращение любых испытаний ядерного оружия. Экономисты применили хитрый ход и сочинили показатели развития не за пять, а за десять лет, сравнив их с достижениями за полвека. Получилось очень эффективно, и можно было убедительно пообещать увеличение общественных фондов потребления, пенсий и пособий. Отдел оргпартработы порадовал сердца партийных патриархов возрастанием роли КПСС в процессе коммунистического строительства (хорошо хоть, не роли классовой борьбы, что было основой сталинских репрессий). Наука под аплодисменты в очередной раз устремилась в космос. Только идеология беспомощно топталась на месте.

Но не случайно мы говорили: «А Георгий Лукичу все погоны по плечу!» Незадолго перед началом работы над отчетным докладом он защитил докторскую диссертацию по теме «Советский человек». В ней он сделал два «открытия»: типология советских людей и комплексный подход к их воспитанию. Собственно любой подход к воспитанию является системным, комплексным, даже если воспитатель таких слов ни разу в жизни не слышал. Но это когда вы воспитываете сына, дочь, брата или сестру. А вот воспитать «советского человека», хомо советикус — тут без науки, без идеологии, без политики и, разумеется, в первую очередь без партии не обойтись. Надо только суметь представить это в привлекательной словесной упаковке.

Несколько лет спустя в старом книжном шкафу я найду книгу Клауса Менерта, изданную «Прогрессом» и разосланную под грифом «Совершенно секретно. Только по специальному списку». Называлась книга «Советский человек». И можно было только задуматься над незатейливыми путями развития нашей общественной науки: бери «вражеский» труд и пиши наоборот. Тем более что он под таким свирепым грифом.

Но знакомство с Менертом еще когда-то будет! А пока мы под руководством Лукича натужно рожали тему комплексного подхода в идеологической и воспитательной работе КПСС. Похоже, наш шеф искренне уверил себя в том, что все это море лжи, в котором захлебывался народ, можно компенсировать неким организационным решением в деле промывания общественных мозгов, и он рьяно принялся формулировать принципы такого решения. Принципы размножались почкованием — сначала 6, потом 12, вскоре их было уже 22. Они летели в корзину, уничтожались, возрождались снова, вокруг них вспыхивали ссоры и споры, роились насмешки. Даже вспоминать об этом тошно…

Где-то к ноябрю, после нескольких месяцев выварки на «кухне», мы соорудили более менее — не скажу, что приемлемый, но проходной вариант. Трудно, конечно, было вообразить, что нашу содранную с потолка политическую трескотню могут представить как очередной «вклад в сокровищницу научного коммунизма», а после прочтения с трибуны съезда канонизируют и заставят миллионы людей изучать ее. Это было нелегкое состояние, но ни спорить, ни жаловаться не полагалось — весь аппаратный строй стоял на том нерушимом правиле, что начальник всегда умнее и талантливее подчиненных, а значит — всегда прав. Впрочем, далеко ли мы ушли от этого правила и сегодня?

Уже только литературно шлифуя текст, мы сделали еще несколько вариантов. Их передали помощникам Л. И. Брежнева. Затем при его непосредственном участии сформировали общую для всего доклада бригаду и отправили ее на дальнюю дачу генсека в Завидово, что в Калининской, ныне Тверской, области.

Там собралась команда настоящих «тяжеловесов» — А. Е. Бовин, Г. А. Арбатов, Н. Н. Иноземцев, В. В. Загладин, помощники