- 1
- 2
Николай Блохин
Через магистраль и за канавой
Подробности моего рассказа покажутся не очень нравственными, но ручаюсь вам, что в нём будет заключаться глубокий, нравственный смысл, который не ускользнёт ни от кого, разве от 18-летних барышень – да им моей книги не дадут; а если она им и попадётся случайно, то умоляю их после этих строк закрыть её и не класть на ночь под подушку, потому что от этого находят дурные сны.
М. Ю. Лермонтов. "Я хочу рассказать вам" Иванов медленно поднялся по ступенькам, постоял, тяжело дыша, и, с трудом приоткрыв дверь, вошёл в магазин. На большой коробке из-под болгарских плевательниц, прислонясь спиной к аппарату искусственного кровообращения, сидела, уткнувшись в толстый журнал, блондинка-продавщица.
– Девушка, – Иванов поставил на пол чемодан, – я приехал из Орловской области. Мне сказали, что у вас бывает… Мне врач сказал… Словом, мне поможет только почку удалить. Пересадить, то есть. А у нас, девушка, этих органов для трансплутации отродясь…
– Транс-план-та-ции, – не отрываясь от журнала, поправили за прилавком. – Всё, что есть, – на витрине.
– Спасибо, девушка.
Иванов полез в карман пиджака, вынул футляр, из него – очки, нацепил их на нос и наклонился к витрине. На пыльном бархате благородно поблёскивали шприцы с иголками и без, тускло отсвечивали устрашающего вида ножи и пилы, щипцы всевозможных размеров и форм, банки, баночки, флаконы…
– Э-э-э… Девушка, я плохо вижу… А где же…
– Слева, на стеллаже, где написано "Секция 3", – не глядя на Иванова, проговорила продавщица.
Слева, под табличкой "Секция 3", действительно стоял стеклянный шкаф, совершенно пустой, если не считать маленького прозрачного предмета на верхней полке. Иванов уткнулся носом в стеклянную стенку шкафа. Прозрачный предмет оказался термосом-криостатом, наполненным жидким азотом, в котором сиротливо плавал кривой, с малиновым ногтем, мизинец правой руки. Рядом с криостатом лежала на стеклянной полке пыльная бумажка.
Наименование товара: Палец женск. прав. рук. Номер пять. Донор: Багдасарова Мария Ованесовна. Возраст товара: 48 лет. Дата ампутации: 1 кв… года. Сорт: 1. Годен до… (прочерк). Цена: 9 руб. 75 коп. Производственное объединение "Севан".
Иванов снял очки, заботливо спрятал их в футляр, снова подошёл к продавщице. – Девушка, я приехал издалека… У меня почка никуда не годная. Мне деваться некуда… Я хожу с трудом… Врач сказал, что поможет только срочная пересадка, а у нас в Орловской области… – Я же сказала: всё, что есть, – на витрине. Вы что, первый раз тут? – продавщица наконец оторвала глаза от журнала и посмотрела на Иванова. Перед ней, сгорбившись, стоял пожилой подслеповатый мужчина с бледно-серым лицом. Одет он был в старомодный коричневый костюм, в руках держал плащ-дождевик. "Прямо с вокзала к нам", – с жалостью подумала вдруг продавщица. – Вы, дядя, пойдите на толчок. На чёрный рынок то есть… Там всё что угодно бывает. А у нас… – девушка махнула ручкой, – у нас даже аппендиксы в дефиците. – Аппендиксы? – удивился Иванов, – а на кой они нужны-то? – Есть люди, интересуются… На обмен. – На какой обмен? – На такой и обмен. Вы езжайте прямо на толчок, там всё и увидите. Выйдете из магазина, перейдёте дорогу. Справа, около пивной, остановка автобуса. Садитесь на сто девятый, езжайте до конца, до площади Кутузова. Там разворачивается трамвай, семёрка. Семёрка довезет вас до 12-й улицы Новаторов. Там спросите. – Что спросить? – Господи! Спросите, как пройти на толчок. А там купите себе вашу печёнку. – Почку, – грустно поправил Иванов. – А там точно бывает? – Не знаю. У нас точно не бывает. Иванов кивнул головой – спасибо! – и, подхватив чемодан, поплёлся к выходу. Продавщица долго смотрела ему вслед, думая о чём-то своем, затем снова склонилась над журналом.
12-я улица Новаторов состояла пока из одного-единственного дома, ещё не заселённого, но уже снабжённого номером (почему-то 29/4). – Молодой человек, как пройти на чёрный рынок? Длинный рыжеволосый парень в клетчатой рубахе и в джинсах, с портфелем, нетерпеливо посмотрел на Иванова. – На толчок, что ли? – Ну да, конечно, на толчок. – Зайдите за дом, там лежат на земле две трубы – магистраль теплотрассы. Перелазьте, где удобнее, через них и идите вправо. Всё вправо и вправо до канавы. За канавой будет вам толчок. Перелезать через трубы с чемоданом в руке человеку с больной поясницей нелегко. Иванов долго стоял у канавы с приоткрытым ртом, ловя пересохшим горлом жаркий июльский воздух. Снять бы этот проклятый пиджак! Но куда его деть? Руки заняты – чемодан и плащ. Камеры хранения на вокзале забиты… Жарко! – Давайте, поднесу чемодан! – около Иванова остановился невысокий, совершенно лысый мужчина. Не дожидаясь ответа, он подхватил чемодан и спрыгнул в канаву. Иванов, поглаживая ноющую поясницу, полез за ним. Лысый помог Иванову выбраться из канавы, заглянул в глаза и спросил участливо: – Устали с чемоданом-то? – Спасибо, молодой человек, помогли… – А что у вас? – лысый похлопал по чемодану. – Почка, – вздохнул Иванов. – Ого! – уважительно кивнул лысый. – И что же вы за неё хотите? – Вы меня не поняли, молодой человек. У меня больная почка. Я сам из Орловской области. Мне врач сказал, что почку надо пересадить. Я приехал сюда в магазин, а она говорит: "Езжайте, – говорит, – на чёрный рынок. У нас, – говорит, – не бывает…" На пустыре за канавой толпились люди. Пожилые сидели на принесённых с собой раскладных стульчиках, на помидорных ящиках, на пеньках. Молодые расположились проще: кто в джинсах – прямо на травке, а иные стояли возле своих товаров, заботливо поправляя прозрачные сосуды, выставленные на газетах, на тряпках, на кусках полиэтилена. – У вас на самом деле ничего нет? – спросил у Иванова попутчик. – Откуда у меня? Я приехал купить… – Смотрите, смотрите, здесь в основном меняют, – лысый поставил чемодан, раскланялся и юркнул в толпу. Жарко! Иванов зашёл в тень громадной крытой машины с красным крестом на борту. За маленьким зарешеченным оконцем с матовым стеклом угадывались мощные электрические лампы. Операционная? – Уши есть? – раздался за спиной низкий женский голос. Иванов вздрогнул. – Простите? – Уши есть, говорю? – перед Ивановым, покачивая бедрами, стояла громадных размеров тётка, втиснутая в трикотажную майку до колен. На майке синими канцелярскими буквами наискосок читалась надпись: "Сейчас, и больше никог…" Длинные русые распущенные волосы обрамляли могучую грудь, закрывая
- 1
- 2