Серега. — Там же засада.
— Подслушали?!
— Случайно донеслось.
— Я вас в другие места поведу. Не бойтесь, сам на рожон не полезу и вас не подставлю. Милиция не все вынюхала. Сработаем, ребятки, без потерь.
— А с ним что? — Славик кивнул в сторону погреба.
— Разве не понятно? — Доброзин сунул правую руку в карман куртки. — Опасный он. Пока его связной доложит, что он ушел из бригады, мы ликвидируем эту опасность… И ищи нас тогда на просторах страны…
— Стоп, дядя, не о том речь, — прервал Серега. — А если мы со Славиком не дадим тебе лягавого? Доброзин загадочно улыбнулся.
— Мне он уже совсем не нужен. Он твой, Сережка. Вы же старые приятели. Лягавый поварил тебе, а ты его на мучительную смерть обрекаешь. Нехорошо.
— Не понял…
— Поясню, — Доброзин вытащил пистолет и тихо приказал: — В погреб!
— Да ты что, очумел?!
— Без истерик. Покажи инструмент, — поморщился Доброзин.
Серега скорей машинально, чем осознанно, вытащил висевший под мышкой охотничий нож и сделал шаг к Доброзину. Но тот направил на него пистолет.
— Стоящий инструмент. Ступай.
Серега в замешательстве посмотрел на Славика, на Доброзина и начал спускаться в погреб.
— Побыстрей, — Доброзин подошел к краю входа в погреб.
Василий попытался приподняться и что-то сказать, но Треф быстро зажал ему рот, перерезал веревки и прошептал:
— Крикни и замри, пока не уйдем…
Ладонью он стер с лица Василия кровь и вымазал лезвие ножа.
— Чего возишься?! — раздалось сверху.
— Ну-ка, Славик, подай фонарь.
— Кончен, — отозвался нехотя Треф.
Луч фонаря скользнул по земляному полу и замер на окровавленной шее Василия.
Серега вылез из погреба и уселся на край, свесив ноги. Нож он всадил в дощатую половицу.
— Видишь, как все просто, — Доброзин погасил фонарь. — Не так уж страшна человеческая кровушка. Привыкнуть можно ко всему. Эх, Сережка-Сережка, теперь и ты заделался мокрушником, да ненадолго…
Треф поднял голову. Прямо в лицо ему смотрел жуткий глазок пистолета. Рванулся Серега в сторону и только успел выдернуть из половицы нож, как равнодушно громыхнули два выстрела.
— Серегу за что-о-о?! — завопил Славик и метнулся к Доброзину.
Третий выстрел отбросил его назад. Славик схватился за живот и повалился на пол. Доброзин склонился над ним, хотел было еще раз выстрелить, но заметил кровавую пену на губах и спрятал пистолет.
«Все, надо сматываться, — подумал Доброзин. — Два дня до заброшенной деревни, вытаскиваю свое золото и айда в Москву. Славка, видать, не проговорился этому фендрику, что я в Москве по их следу шел, и без него теперь знаю, на кого выходить… Жаль, не удалось еще добыть золотишка. — Доброзин вдруг понял, что говорит вслух. — Ого, плохой признак, нервишки сдают. Вон как руки трясутся, будто после первого покойника…»
Василий слышал выстрелы, крик Славика и бормотание Доброзииа. Он рвался из погреба, но ничего не мог сделать с проклятыми веревками на ногах. Серега не успел их перерезать. Узел был затянут накрепко. Ослабевшие пальцы никак не могли с ним сладить. К тому же приходилось делать это в темноте, на ощупь. Василию показалось, что прошла целая вечность, пока наконец узел распутался. Ноги затекли, и первые минуты он мог стоять, лишь держась за стену. Потом почувствовал, как ноги ожили, и стал подниматься наверх. Несколько раз останавливался, боялся упасть. Наконец выбрался. Долго сидел на полу, уставившись на мертвых Серегу и Славика. Снова поднялся на ноги. Подошел к ведру с водой, смыл с лица кровь, прополоскал рот и выпил три кружки воды. Пошарил под нарами и достал бутылку водки. Несколько глотков взбодрили его. Захотелось есть. Но едва Василий подошел к печи, как послышался стон. От неожиданности он вздрогнул и обернулся. Тусклые глаза Славика смотрели жалобно и обреченно. Одной рукой он держался за живот. — Жив? — Василий склонился над Славиком. — Жив… — Сейчас перевяжу. — Пить… — попросил Славик. — Нельзя. Раз в живот ранен, пить нельзя, — Василий поднял с пола нож, снял свитер и рубаху и принялся вырезать полосы материи. — Хоть пару глотков дай, — взмолился Славик. — Говорю, нельзя. Загнуться можешь. — Ну и к хренам собачьим! Тебе-то что?! — Ого, окреп голосок, значит, жить будешь. — Не хочу жить, дай воды. — Терпи. — Пошел ты к… — Славик устало закрыл глаза, но через минуту снова заговорил. — Думаешь, если живым доставишь, премию дадут или медаль прицепят? — Помолчи лучше. — Ненавижу, курва лягавая. Угробил мне жизнь. — Я, что ли, тебя продырявил? Или под пулю подвел? — Все равно ненавижу… Что с Серегой? Хана? — Убит… — Ах, паскуда, — заскрипел зубами Славик, — потрох сучий, кудряво как пел: дорожку золотом вымащивал, а влепил свинец… Если б знал… Слушай, а ты как живой остался? — Ему спасибо, — кивнул Василий на Серегу. С грохотом распахнулась дверь, и в избу ввалились Федот Андреевич и Витька. — Че случилось? — Федот Андреевич подскочил к Василию. — Паршивые дела. Ушел… — Кто ушел? — переспросил Витька, в ужасе глядя на мертвого Серегу и раненого Славика. — Что делать будем? — не обращая внимания на Витьку, спросил Федот Андреевич. — Пока надо этого перевязать, — Василий кивнул на Славика. — Чего на меня время теряешь?! — закричал тот. — Поймай лучше эту паскуду. Он золото пошел доставать из тайника. — Куда? — встрепенулся Василий. — Не знаю. Про какую-то заброшенную деревню бормотал, гнида. — Заброшенная деревня? — переспросил старик. — Знаем такую. Витька-то видел этого Стелуева через день после убийства неподалеку от нее. — Видел, — подтвердил Витька. — Только разве мог я тогда заподозрить? Майор все-таки… — Никакой он не майор, и не Стелуев, — Василий торопливо натянул свитер. — Федот Андреич, оставайтесь с раненым, а ты, Витек, что есть духу — в поселок к участковому, он знает, как дальше действовать, ну а я… — Нее, — обиженно протянул Витька, — я с тобой, бандита брать. — Кончай разговоры, — оборвал Василий, — расскажи лучше, как побыстрей до заброшенной деревни добраться. — Бандит наверняка дальней дорогой пойдет вдоль речки, а есть покороче путь, — нехотя начал Витька. — От зимовья… — Это где Семен с бригадой? — Точно, — кивнул Витька, — там обрывистые хребты. Не высокие, но почти неприступные. Деревня за теми хребтами лежит. — А как через них перебраться? — Тропочка есть. Мне-то как раз по пути в поселок. Покажу. В нескольких шагах от избы, под сломанной сосной, у Василия был завернутый в
Василий слышал выстрелы, крик Славика и бормотание Доброзииа. Он рвался из погреба, но ничего не мог сделать с проклятыми веревками на ногах. Серега не успел их перерезать. Узел был затянут накрепко. Ослабевшие пальцы никак не могли с ним сладить. К тому же приходилось делать это в темноте, на ощупь. Василию показалось, что прошла целая вечность, пока наконец узел распутался. Ноги затекли, и первые минуты он мог стоять, лишь держась за стену. Потом почувствовал, как ноги ожили, и стал подниматься наверх. Несколько раз останавливался, боялся упасть. Наконец выбрался. Долго сидел на полу, уставившись на мертвых Серегу и Славика. Снова поднялся на ноги. Подошел к ведру с водой, смыл с лица кровь, прополоскал рот и выпил три кружки воды. Пошарил под нарами и достал бутылку водки. Несколько глотков взбодрили его. Захотелось есть. Но едва Василий подошел к печи, как послышался стон. От неожиданности он вздрогнул и обернулся. Тусклые глаза Славика смотрели жалобно и обреченно. Одной рукой он держался за живот. — Жив? — Василий склонился над Славиком. — Жив… — Сейчас перевяжу. — Пить… — попросил Славик. — Нельзя. Раз в живот ранен, пить нельзя, — Василий поднял с пола нож, снял свитер и рубаху и принялся вырезать полосы материи. — Хоть пару глотков дай, — взмолился Славик. — Говорю, нельзя. Загнуться можешь. — Ну и к хренам собачьим! Тебе-то что?! — Ого, окреп голосок, значит, жить будешь. — Не хочу жить, дай воды. — Терпи. — Пошел ты к… — Славик устало закрыл глаза, но через минуту снова заговорил. — Думаешь, если живым доставишь, премию дадут или медаль прицепят? — Помолчи лучше. — Ненавижу, курва лягавая. Угробил мне жизнь. — Я, что ли, тебя продырявил? Или под пулю подвел? — Все равно ненавижу… Что с Серегой? Хана? — Убит… — Ах, паскуда, — заскрипел зубами Славик, — потрох сучий, кудряво как пел: дорожку золотом вымащивал, а влепил свинец… Если б знал… Слушай, а ты как живой остался? — Ему спасибо, — кивнул Василий на Серегу. С грохотом распахнулась дверь, и в избу ввалились Федот Андреевич и Витька. — Че случилось? — Федот Андреевич подскочил к Василию. — Паршивые дела. Ушел… — Кто ушел? — переспросил Витька, в ужасе глядя на мертвого Серегу и раненого Славика. — Что делать будем? — не обращая внимания на Витьку, спросил Федот Андреевич. — Пока надо этого перевязать, — Василий кивнул на Славика. — Чего на меня время теряешь?! — закричал тот. — Поймай лучше эту паскуду. Он золото пошел доставать из тайника. — Куда? — встрепенулся Василий. — Не знаю. Про какую-то заброшенную деревню бормотал, гнида. — Заброшенная деревня? — переспросил старик. — Знаем такую. Витька-то видел этого Стелуева через день после убийства неподалеку от нее. — Видел, — подтвердил Витька. — Только разве мог я тогда заподозрить? Майор все-таки… — Никакой он не майор, и не Стелуев, — Василий торопливо натянул свитер. — Федот Андреич, оставайтесь с раненым, а ты, Витек, что есть духу — в поселок к участковому, он знает, как дальше действовать, ну а я… — Нее, — обиженно протянул Витька, — я с тобой, бандита брать. — Кончай разговоры, — оборвал Василий, — расскажи лучше, как побыстрей до заброшенной деревни добраться. — Бандит наверняка дальней дорогой пойдет вдоль речки, а есть покороче путь, — нехотя начал Витька. — От зимовья… — Это где Семен с бригадой? — Точно, — кивнул Витька, — там обрывистые хребты. Не высокие, но почти неприступные. Деревня за теми хребтами лежит. — А как через них перебраться? — Тропочка есть. Мне-то как раз по пути в поселок. Покажу. В нескольких шагах от избы, под сломанной сосной, у Василия был завернутый в