- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (8) »
стоячее болото.
Приходили к ним еще две старушки и бедная вдова Сидорова с молоденькою дочерью, учившейся в духовной семинарии.
Марья Степановна очень любила побыть среди людей, потолковать о том, как живут другие, и жадно слушала рассказы Лебедкина. Дарья Степановна всегда всех осуждала и особенно недолюбливала молоденькую Сашеньку-дочь Сидоровой.
III Милые бранятся — только тешатся
Между сестрами редко бывали ссоры. Если это случалось, то всегда зачинщицей бывала Дарья Степановна и начинала из-за пустяков, скорее от скуки, чем со злобы. — Опять у нас сегодня макароны?! Вы ведь знаете, Машета, что я макароны не люблю!.. И делаете их беспрестанно, — недовольным тоном говорила Дарья Степановна за обедом. — Еще на прошлой неделе вы, Дашета, хвалили макароны… А мы их с тех пор не стряпали… А сегодня вы почему-то недовольны… — Ну, да, может быть, и хвалила… А все-таки макарон не люблю… И вы всегда стряпаете, что вам нравится, и нисколько не соображаетесь с моим вкусом, — капризничала Дарья Степановна. — Мне решительно все равно, что ни есть… Я десять раз просила вас, Дашета, самих заказывать. — Всю жизнь мы живем вместе, и вы бы могли узнать мой вкус, — брюзжала Дарья Степановна. — Возьмите, Дашета, от меня хозяйство и хозяйничайте сами… Я очень буду рада! По крайней мере, мне же меньше хлопот и огорчений, — отвечала Марья Степановна, совсем разобидевшись. Дарья Степановна надувала губы и умолкала. Но через некоторое время она бросалась сестре на шею и шептала, как провинившийся ребенок: — Простите, Машеточка, я была сегодня нехорошая! Больше не буду! Сегодня мне не по себе, и все не нравится. Простите вашу сестренку! Марья Степановна привыкла считать свою сестру молоденькой, неопытной и, как старшая, баловала ее и во всем уступала. Чаще всего размолвки между сестрами наступали после того, как Марья Степановна прочитывала какую-нибудь книгу. Она становилась особенно грустной и задумчивой. — О чем вы размечтались, Машета? — спрашивала ее Дарья Степановна. — Да так… Вот раздумалась о жизни… Прожили мы ее с вами как будто не так. — Как это не так? Что это значит? — удивлялась Дарья Степановна. — Кажется мне, чего-то не хватает… И неизвестно, для чего живешь!.. — Как неизвестно? Что ж, по-вашему, нужно? Дарья Степановна приходила все в большее и большое раздражение. — Я и сама, право, не знаю… Живут как-то люди иначе… Вот и Лебедкин то же говорил… — Ваш Лебедкин — само ничтожество! И ровно ничего не понимает. Уж не замуж ли, по-вашему, следовало выйти? — Живут люди и замужем, — задумчиво возражала Марья Степановна. Сестра ее кипятилась. — Да, чтобы муж пьяница попался… чтобы всю жизнь слезами обливаться… Укажите мне хоть одного хорошего мужа! Укажите!. Укажите!.. — Можно и не выходить замуж, а жить счастливо… пользу приносить, заниматься чем-нибудь, — мечтательно говорила Марья Степановна. Но Дарья Степановна выходила из себя и ее не слушала. — Может быть, жалеете, что около вас нет деточек? Самое зло жизни — это ребята, особенно мальчишки! Всегда капризничают, в доме шумят, все пачкают… А вырастут — не жди ни любви, ни благодарности… Укажите, укажите мне хоть одну добрую дочь или доброго сына. — А вот у вдовы Сидоровой такая миленькая девушка, — заикнулась было Марья Степановна. Но Дарья Степановна даже взвизгнула. — Это Сашенька-то! Что вы находите в ней миленького? Нос точно пуговица, щеки как клюквою намазаны, и мать свою в грош не ставит. Сашенька — само безобразие! — Все-таки, Дашеточка, наша жизнь невеселая, — продолжала Марья Степановна. — Ничего-то хорошего мы не видели, дальше своего городишка не уезжали. Хотелось бы на мир Божий взглянуть… — Вы, Машета, начитались глупых книг… Оттого у вас и фантазии являются. Отлично мы жили, и стыдно вам на жизнь роптать. Я не хочу больше слушать вашего нытья. Разговор на эту тему прекращался. После таких размолвок наступало затишье, и сестры даже выражали друг другу больше нежности и забот. Если Марья Степановна бывала долго на базаре, то Дарья Степановна перебегала от окна к окну и пристально смотрела вдаль, на улицу. Она встречала возвращающуюся сестру упреками: — Отчего вы так долго? Я беспокоилась. — Напрасно беспокоились, Дашеточка. Встретила знакомую и заговорилась. Если Дарья Степановна долго гуляла со своими собаками, то приходила очередь беспокоиться старшей сестре. С каждой минутой ожидания тревога ее возрастала. Ей представлялось, что сестра утонула, что попала под лошадь, что на нее напали разбойники, и еще невесть что. Она не выдерживала томления, наскоро одевалась и шла разыскивать сестру. Увидев ее, она спешила к ней и упрекала ее и даже плакала. — Где вы пропадали, Дашета? Я измучилась, ожидая вас. Я думала, с вами случилось недоброе… — Ничего не случилось. Вы, Машета, делаете бурю в стакане воды. Это все оттого, что начитались глупых книг… Так проходила жизнь сестер Носовых изо дня в день уже много лет. Они знали, что завтрашний день не принесет им ничего нового, живого, интересного. Он и не приносил. Таких бесцветных существований немало на жизненном пути.IV Марье Степановне чудится
У Марьи Степановны случалась иногда бессонница. Это очень мучительное состояние. Все заснут, в доме наступает тишина; ночь тянется так медленно, — а ей не заснуть. Мысли, одна тревожнее другой, теснятся в голове. Во всем теле чувствуется слабость; кажется, что все болит и ноет, хочется спать, а желанный сон но приходит. В ночной тишине малейший шорох кажется подозрительным… Отчего-то становится неприятно и жутко. В одну из таких бессонных ночей Марья Степановна ходила в мягких туфлях по своей комнате. Вдруг она остановилась. Ей послышался тихий плач, как будто он доносился откуда-то издалека. Марья Степановна стала прислушиваться. «Нет, это мне почудилось… Ничего не слышно… Кому у нас плакать ночью!» — подумала она и опять стала бродить по комнате. Спустя некоторое время плач ей послышался снова, жалобный, заглушённый, точно детский тихий плач. И долго так было; то все стихнет, то опять кто-то плачет и стонет. Марья Степановна разбудила Лизавету. — Лизаветушка, послушай, пожалуйста, мне все кажется, будто кто-то плачет. Точно ребенок… Так жалобно, просто сердце надрывается. Старуха подняла голову, протирая заспанные глаза. — Господи, помилуй! Какому ребенку плакать? Что вы придумали? Это вам чудится. — Она села на кровати и стала прислушиваться. — Это коты на крыше мяукают… Идите-ка с Богом- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (8) »