Никкельдепейн был высокоморальной планетой.

Каррес?

— Как далеко до Карреса, Малин? — спросил он в темноту.

— Две недели, — со слезами в голосе ответила Малин.

Две недели! Сердце капитана провалилось куда-то в желудок.

— Ты чего хнычешь-то? — поинтересовался он смущенно.

Малин зарыдала в полную силу.

— У меня две сестрички!

— Ну, ну! Очень мило, скоро с ними увидишься. Я отвезу тебя домой.

Великий Патам, зачем он пообещал?! Ну, все-таки…

Хорошая новость произвела на юную рабыню впечатление, обратное ожидаемому. Всхлипывания стали еще громче.

— Нет! — прорыдала она. — Они ведь здесь!

— Что? — Капитан встал, как вкопанный. — Где — здесь?

— И хозяева с ними жестоко обращаются! — рыдала Малин.

Сердце капитана проскочило с пятки: он стоял, объятый темнотой, и уже знал, что сейчас услышит.

— Вы их страшно дешево купите, честное слово! — сказала Малин с Карреса.

2

В ситуациях, связанных с первым потрясением, юные жители Карреса явно испытывали тяготение к возвышенностям. Наверное, на этом Карресе много гор.

Ливит сидела на верхней полке стеллажа в глубине антикварной лавки, мудро прикрыв фланги двумя дорогими на вид вазами. Ливит была уменьшенной копией Малин, только глаза были серые, холодные, а у Малин — голубые и полные слез. Лет пять-шесть, прикинул капитан. Он слабо разбирался в таких вещах, если дело шло о маленьких девочках.

— Добрый вечер, — поздоровался капитан, входя в лавку.

Найти лавку под названием «Фарфор и антиквариат» было нетрудно — как и пекарня Брута, лавка оказалась единственным освещенным местом в округе.

— Добрый вечер! — сказал некто, очевидно, хозяин.

Он сидел на стуле посреди лавки спиной к двери, футах примерно в двадцати от Ливит.

— …сиди себе, без еды и питья, а утром придет Святой! — продолжил хозяин, а тон его выдавал человека, только-только успевшего вернуться в состояние здравого рассудка.

Капитан догадался, что обращается он к Ливит.

— Предыдущий ваш Святой долго не задержался! — пропищало создание с полки, так же не обращая внимания на капитана.

Очевидно, она не заметила еще Малин, которая пряталась за спиной капитана.

— Этот будет из очень мощной церкви… очень мощной! — дрожащим голосом отвечал хозяин. — Он изгонит тебя, демон-недоросток! У него ты пуговичек не посвистываешь! Давай, свисти, сколько влезет! Кончилось твое время! Можешь тут все переколошматить…

Ливит задумчиво посмотрела на хозяина, моргнула.

— Это можно! — сказала она.

— Но если только сунешься вниз, — продолжал хозяин, повысив тон, — в куски разрублю, маленькие-маленькие кусочки!

Он поднял руку и вяло помахал неким предметом, в котором капитан к своему ужасу узнал старинный, но все еще острый боевой топор.

— Ха! — хмыкнула Ливит.

— Я прошу прощения, — прокашлявшись, поспешил обратить на себя внимание капитан.

— Добрый вечер! — повторил хозяин лавки, не повернув головы. — Чем могу быть полезен?

— Я хотел кое-что узнать относительно этого ребенка, — нерешительно сказал капитан.

Хозяин шевельнулся, уставился на капитана. Глаза у него были усталые, красные.

— Вы не Святой! — воскликнул он.

— Привет, Малин! — крикнула Ливит. — Это он?

— Мы пришли тебя выкупить! Прикуси язык!

— Ладно! — согласилась Ливит.

— Выкупить? Вы издеваетесь надо мной?

— Тихо, Мунель!

В дверном проеме дальней стены появилась темноволосая женщина решительного вида. Она сделала шаг вперед, оказалась под полками. Ливит свесила голову и зашипела. Женщина поспешила отступить обратно в проем.

— Может, он не шутит, — сказала она, понизив голос.

— Продавать гражданам Империи запрещено законом, — обреченно сказал владелец лавки.

— Я не гражданин Империи. — На этот раз капитан не собирался называть родную планету.

— Нет, он с Никкель… — начала Малин.

— Замолчи! — в отчаянии оборвал ее Позерт.

— Не слышал я о такой планете. Никкель… — с сомнением пробормотал хозяин.

— Малин! — пронзительно вскрикнула женщина. — Так вторую звали… она Бруту-пекарю досталась. Он не шутит, честное слово. Он их скупает!

— Сто пятьдесят маэлей! — решил не упустить случая Позерт. Наличными!

Хозяин был в трансе.

— Этом мало, Мунель! Смотри, сколько она поломала! Пятьсот!

Что-то засвистело, тонко-тонко. Звук проник в уши и словно иглами уколол перепонки. Две эмалевые вазы справа и слева от капитана сделали «клик-клик», покрылись сеткой трещин и превратились в кучки черепков.

Наступила тишина. Присмотревшись, капитан повсюду увидел кучки черепков. Кое-где следы разрушения были выметены и остались лишь разноцветные полосочки пыли.

Хозяин осторожно положил топор рядом со стулом, встал, чуть качнувшись, подошел к капитану.

— Сто пятьдесят маэлей, говорите? — спросил он быстро. — Согласен вот свидетели! — Он схватил правую руку капитана в свои обе и энергично тряхнул.

— Продано! — вскричал он.

Потом он подпрыгнул, развернулся и дрожащей рукой указал на Ливит.

— Теперь попробуй что-нибудь разбить! — взвыл он. — Ты теперь его! Он мне выплатит каждый маэль! Он до конца жизни мне убытки возмещать будет!

— Помоги же мне спуститься, Малин! — вежливо попросила Ливит.

В магазине ювелира Вансинга, наоборот, было тихо. Мягкое освещение, лощеный дорогой магазин в престижном квартале, недалеко от космопорта. Дверь была не заперта, и сам Вансинг оказался в магазине.

Капитан и девочки вошли, дверь с шелестом затворилась за ними. За огромной витриной-прилавком из хрустального стекла, вдоль открытых полочек сновал Вансинг, тихо разговаривая сам с собой. Под кристаллом витрины и на шелке полочек тесными рядами покоились многоцветные, сверкающие, переливающиеся драгоценности: Вансинг был парень не промах.

— Добрый вечер! — сказал капитан, чтобы привлечь внимание.

— Утро уже! — заметила Ливит.

— Ливит! — повысил голос капитан.

— Мы сохраняем спокойствие, — объяснила Малин Ливит.

— Ладно, — согласилась сестричка.

Вансинг вздрогнул и обернулся. Как и у остальных рабовладельцев, вид у него был несчастный, хотя в целом это был респектабельный господин. В мочках ушей сверкали камни, пахло от него дорогими маслами и духами.

— Магазин постоянно под наблюдением видеокамер, — сообщил он капитану. — Что со мной может случиться? Ничего! Чего же я так боюсь?

— Только не меня, держу пари, — сказал капитан в неудачной попытке на дружелюбный тон. — Хорошо, что магазин открыт, — быстро продолжил он. — Я пришел по делу…

— О, конечно,