— и через пару лет вернемся домой. Высадимся где-нибудь… ну, хотя бы в Плайя-Хирон. И на этот раз все же победим.

— Ты сказал «может быть», — заметил Зонненберг. — То есть возможно и другое развитие событий?

— Посмотрим… — уклончиво ответил Фидель.

* * *

Как и всегда, народ на площади перед дворцом приветствовал своего президента рукоплесканиями и радостными криками, местами переходящими в восторженные вопли.

— Товарищи! — обратился к собравшимся Фидель Кастро. — Друзья! Сограждане!

Народ зааплодировал еще сильнее, но крики понемногу прекратились — в конце концов, невежливо перебивать человека, произносящего речь. А уж тем более любимого президента.

— Я очень рад вас всех здесь приветствовать! — продолжил Фидель. — Я несказанно счастлив видеть людей, пришедших поздравить меня с завтрашним юбилеем. Не буду скрывать, юбилей выдался приятный — пятнадцать лет назад вы избрали меня главой нашего государства. Однако сегодня я хотел бы упомянуть о других событиях, которые произошли не пятнадцать, а двадцать лет назад.

Собравшиеся снова зааплодировали — хотя и не все из них поняли, что именно президент имеет в виду.

— Двадцать лет назад, — сказал Кастро, — в 1959 году, я и мои товарищи были близки к тому, чтобы освободить Кубу от гнета помещиков, капиталистов и американцев. Увы, мы потерпели поражение — нам помешали победить вооруженные до зубов фалангисты во главе с Франко!

Народ снова зашумел, но теперь уже недовольно.

Что и говорить, подумал Фидель, Франко здесь не любят. Очень не любят.

А вот на Кубе ему повезло больше, мелькнула у Кастро новая мысль. Победив нас, он с триумфом вернулся в Гавану и занял опустевшее президентское кресло. Так и управлял потом Кубой до самой смерти.

— И вот в ту суровую минуту, — продолжил Фидель, дождавшись, когда шум утихнет, — к нам, кубинским повстанцам, пришел на помощь вот этот человек!

И Кастро театральным жестом указал на балконную дверь. Откуда тут же вышел Пауль, до сих пор прятавшийся за занавеской.

— Позвольте мне, товарищи, — сказал Фидель, стараясь перекричать новые аплодисменты, — представить вам моего лучшего друга Пауля Зонненберга. Это он приехал тогда за нами, погрузил нас на транспортные суда и привез сюда, в эту замечательную страну!

Народ зааплодировал еще громче. Каждому человеку приятно, когда его страну называют замечательной.

— И потому, друзья мои, — торжественным тоном произнес Кастро, — я хочу сегодня поблагодарить всех. И моего друга Пауля, который не оставил нас тогда в беде. И эту прекрасную страну, в которой нас встретили как героев. И этот славный народ, который через пять лет оказал мне величайшую честь, избрав меня своим президентом. Да здравствует испанский народ! Да здравствует Испанская Федеративная Республика!! Да здравствует социалистическая демократия!!!

На этом речь Фиделя была окончена. Можно было помахать народу рукой — и уйти восвояси. Но уходить Кастро не хотелось.

Он по-прежнему стоял и смотрел на площадь. Он видел людей, которые совершенно искренне рукоплескали, кричали и размахивали плакатами. Причем надписи на плакатах были не только испанскими — похоже было, что некоторые из гостей столицы приехали из Каталонии с Басконией. А уж в этих полунезависимых автономиях президента Кастро любили не меньше, чем в самом Мадриде.

И чем дольше Фидель стоял и смотрел на все это великолепие, тем больше он понимал, как же ему все-таки несказанно повезло. Подобно европейскому еврею, отправляющемуся в Израиль, он приехал двадцать лет назад на историческую родину, откуда некогда отправились на каравеллах в Новый Свет его далекие предки. И вот он, Фидель Кастро Рус, потомок конкистадоров, вернулся домой, в Испанию. Которая теперь лежит у его ног.

А все потому, что на пути кубинской революции встал Франко. Тоже, кстати, испанец.

Что ж, подумал Фидель, что ни делается, все к лучшему.

Октябрь 2004 — март 2005 года, Сент-Луис — Альтерштадт