сюда. Лори не будет бегать поминутно вверх и вниз на каждый ее зов. Сделай это, принеси то!

— Лори Ли, разве ты не слышишь, что я тебя зову?

Лори отвела глаза от тарелки и посмотрела прямо в лицо белой женщине, потом дерзко и презрительно — на ее огромный живот. Бледные щеки хозяйки сразу вспыхнули. Прежде она была тоненькая и миловидная, но за последнее время живот у нее отвис и безобразно торчал и под глазами появились большие темные круги.

— Нет, мэм мисс Сара, не слышала.

— Оглохла, значит. Промыть надо уши.

— Хорошо, мэм.

Взгляд хозяйки скользнул по большой кухне, на миг задержался на дочке, потом снова остановился на Лори Ли.

— Знаешь, наша Бекки, то есть Ребекка, становится уже большой девочкой, — миссис Такер перевела дух, выжидая, что Лори ей поддакнет, но та молчала, глядя в упор на хозяйку. — Так вот, ты больше не называй ее Бекки. Она теперь мисс Ребекка. — Хозяйка откашлялась.

Лори Ли посмотрела на сероглазую девчурку, доедавшую завтрак.

— Ну, уж не такая она большая, мисс Сара!

— Какая ни есть, а тебе она не Бекки. Называй ее мисс Ребекка и все. Понятно?

— Нет, мэм, ни к чему это!

Хозяйка даже охнула и задышала часто-часто. Ее большой живот вздувался и опадал, словно у старого пса, когда он спит. Ведь вот какая девчонка — нет, чтобы уступить хозяйке! А тут еще жара дьявольская!

— Это почему же ты не желаешь, Лори Ли?

— А потому, что она еще меньше меня. С какой же стати я буду называть ее мисс?

— Да ведь… ведь ты же на нее работаешь!

— Деньги-то не она мне платит! Сара Такер отерла пот со лба.

— Мы с мистером Такером так вчера решили. Ты должна теперь называть нашу красавицу, как взрослую, — мисс Ребекка. Так и знай!

На носу Лори выступили бусинки пота; она пристально глянула на неряху хозяйку, потом опустила глаза.

— Ой, до чего же вы противная! — пробормотала она.

— Что, что ты сказала? — Женщина двинулась на нее, шаркая по полу шлепанцами.

— Сказала, что вы противная. Вот что я сказала. Стану я называть такую мозглявку мисс! Как же, дожидайтесь! — Лори Ли стояла, дерзко подбоченившись, испуганная, злая, готовая на все.

— Нет, будешь! Будешь! — завизжала хозяйка и принялась трясти девочку за плечи. — Ах ты, маленькая черная паскуда!

Лори Ли рванулась было к двери, но хозяйка загородила ей дорогу.

— Вы не смеете меня трясти. Меня даже мама никогда не трогает. — Голос у Лори дрожал.

Сара Такер схватила метлу, стоявшую у стены, и ударила девочку по голове.

— Я тебя научу! Заставлю тебя называть мою дочку мисс Ребеккой! Я все расскажу мистеру Такеру!

Девочка отскочила, красная, разгоряченная. Все кружилось перед ней, как на карусели.

— Ах вы, барыня дырявая… А вашему мистеру Такеру скажите, чтобы он не гладил меня по заду. Я уж не маленькая, понимаю!:— В эту минуту Лори была способна наговорить все что угодно. Просторная нарядная кухня показалась ей тесной и душной, от хозяйки так и разило потом, и Лори хотелось вырваться на свежий воздух. — Выпустите меня отсюда! Выпустите меня!

Женщина, задыхаясь, кинулась на Лори Ли.

— Не смей так говорить про мистера Такера! — Неистово размахивая метлой, хозяйка старалась загнать Лори Ли в угол. — Не смей, черная паскуда! — И начала колотить по голове, по плечам, по ногам. — Черная паскуда!

Черная пас… Лори увернулась, зажмурилась и с силой стукнула хозяйку кулаком по животу. Миссис Такер с визгом повалилась на пол, а ее сероглазая дочка открыла свой кукольный ротик и громко заревела. Лори опрометью бросилась в прихожую, оттуда на крыльцо — и бегом домой.

Мама задала ей хорошую трепку — как это она посмела ударить в живот белую женщину, которая вот-вот должна родить? А чтобы бабка не помешала, мама потащила девочку в сарай. Все же старуха выбила дверь и, вцепившись в маму, бегала за ней по всему сараю.

— Не бей ребенка! Перестань! Ничего плохого она не сделала! Надо было убить эту злющую суку!

В тот вечер, когда все домашние были на террасе, мама Большая осталась с Лори Ли в кухне. Она сказала девочке:

— Внучка, никогда не позволяй им топтать себя В грязь. Дерись с ними всю жизнь, дерись, особенно с богатыми, с такими вот, как эти Такеры. Это они заняли теперь место наших хозяев — плантаторов, это они линчуют нас, морят голодом и заставляют подыхать на работе. И так будет и ничего не изменится, пока вы, молодые негры, не объединитесь и не образумите их. Дерись с ними, моя маковка! О господи милостивый, прости мои прегрешения!

Лори глядела на бабку, сидевшую против нее за столом, слушала, моргая глазами, и дрожь пробегала по ее детским плечам. Над керосиновой лампой кружилась ночная бабочка, и пыльца с ее крылышек осыпалась на стекло,

— Вот какие дела, моя сладкая. А на маму не обращай внимания. И еще одно скажу тебе, куколка: сколько ни плачь, сколько богу ни молись, сколько с белым ни судись, — ничего не поможет. У белого сердце каменное — его ничем не проймешь.

Тысяча девятьсот двенадцатый принес еще беду.

В середине года умерла мама, а через четыре месяца не стало и мамы Большой. Мама Большая, мама Большая, бабуся! Какой приторный, противный запах! Девочка стоит в опустевшей комнате, где на все легла печать смерти и одуряюще пахнет цветами. Но мама Большая ничего не чувствует. Она лежит в сером гробу, и ее темные, почти черные глаза глядят на девочку сквозь неплотно сомкнутые веки. И девочке чудится, что разжимаются мертвые, побелевшие уста бабушки и она слышит ее звонкий молодой голос: «Не плачь, моя сладкая! Не трать не единой слезинки!» И Лори Ли старалась сдержать слезы, старалась, как только могла, но это было ужасно трудно. А тут еще мисс Сузи обняла ее за плечи.

— Не плачь, моя красотка! Бабушка не умерла, она просто покинула нас ненадолго. Теперь она в той стране, где никто никогда не стареет.

Через два года брат Лори Ли, Тим, попал в исправительный дом за то, что. швырял камнями в белых мальчишек и разбил окно у старика Мак-Вортера. Его продержали в тюрьме целых два года, и вышел он оттуда свирепый, как бульдог. А ведь до того, как Тим попал за решетку, не было мальчика лучше и добрее его. Застенчивый, ласковый, добросердечный, цыпленка — и того не мог бы убить! Единственный мальчик во всем городе, который не привязывал ниток к крыльям майских жуков! Лори Ли никак не могла забыть то время, когда они с Тимом и сестренкой Берти гостили летом две недели в деревне у дяди Лео и тети Дженни Мэй.

Дело было в июле, ранним утром в субботу. Дядя Лео сказал:

— Что бы нам такое сообразить на завтрак? Цыпленка, что ли, зажарить? — И он стал потешно напевать на мотив церковного псалма: