позвонив в ближайшую деревню, – Эйлзбери.

В первый вечер я так устал, что спать лег рано. Постель я привез с собой, конечно же, не рассчитывая, что что-нибудь останется в доме через столько лет, и вскоре глубоко уснул. Но каждую секунду своего первого дня в доме я чувствовал эту смутную, почти неощутимую уверенность, что кроме меня дом занят еще кем-то, хотя и знал, насколько это ощущение абсурдно, поскольку тщательно исследовал весь дом и участок сразу же по приезде и убедился, что спрятаться здесь просто негде.

Никакому разумному человеку не нужно объяснять, что в каждом доме есть своя особая атмосфера. Это не только запах дерева, кирпича, старого камня, краски – нет, это еще и некий осадок, оставшийся от тех людей, что здесь жили, от событий, происходивших в этих стенах. Атмосфера дома Бишопов, казалось, избегала всяческих описаний. Здесь был привычный запах возраста, который я и ожидал встретить, запах сырости, поднимавшийся из погреба, но было и что-то помимо этого, что имело гораздо большее значение: что-то в самом деле сообщало дому эту ауру жизни, как будто он сам был спящим животным, которое с бесконечным терпением ожидало того, что, как оно знало, должно было произойти.

Сразу оговорюсь, это нечто не создавало никаких тягостных ощущений. Всю первую неделю мне отнюдь не казалось, что в этом чувстве есть хоть какие-нибудь элементы страха или ужаса, и мне вовсе не. приходило в голову беспокоиться, пока на второй неделе не настало некое утро… Я уже закончил к этому времени два своеобразных полотна и работал на натуре над третьим. Так вот, в то утро я почувствовал, что за мной наблюдают. Сначала я в шутку сказал себе, что за мной следит дом, ибо его окна действительно походили на пустые глазницы, направленные на меня из мрака. Но вскоре я понял, что мой наблюдатель стоит где-то сзади и сбоку, и я время от времени бросал взгляды в сторону опушки небольшой рощицы к юго-западу от дома. Наконец, я приметил этого наблюдателя. Я повернулся к кустам, где он прятался, и громко сказал:

– Вылезайте. Я знаю, что вы там.

Оттуда поднялся высокий веснушчатый молодой человек и посмотрел на меня жесткими темными глазами. Он был явно зол и полон подозрений.

– Доброе утро, – сказал я.

Он кивнул, ничего не отвечая.

– Если вам интересно, то можете подойти и посмотреть, – пригласил я его.

Он немножко оттаял и шагнул из кустов. Насколько я видел, ему было лет двадцать. Одет он был в джинсы, бос, гибок в движениях, и хорошо сложен, несомненно, быстр, и с хорошей реакцией. Он подошел чуть ближе – как раз чтобы увидеть, что я делаю, – и остановился. Нимало не смущаясь, он внимательно меня рассмотрел и только потом заговорил:

– Вас зовут Бишоп?

Разумеется, соседи решили, что где-то на краю света объявился какой-то родственник и теперь приехал получить бесхозную собственность. Имя Джефферсона Бейтса все равно ничего бы им не сказало. Кроме этого, мне почему-то крайне не хотелось сообщать ему свою фамилию – я и сам не мог понять, почему. Я достаточно вежливо ответил, что меня зовут не Бишоп, что я не родственник, что я просто снял дом на лето и, возможно, еще на пару осенних месяцев.

– А моя фамилия Перкинс, – сказал молодой человек. – Бад Перкинс. Вон оттуда. – И он показал на холмы к югу.

– Рад познакомиться.

– Вы тут уже неделю, – продолжал Бад, подтверждая тем самым, что мое прибытие не осталось в Долине незамеченным, – и вы все еще тут.

В его голосе слышалась нота удивления, как будто факт моего пребывания в доме Бишопов в течение целой недели был странен сам по себе.

– Я имею в виду, – поправился он, – что с вами ничего не случилось. Со всем, что в этом доме происходит, это чудно.

– А что здесь происходит? – поинтересовался я.

– А вы что, не знаете? – изумленно спросил он.

– Про Сета Бишопа – знаю.

Он энергично затряс головой:

– Так это далеко не все, мистер. Я бы в этот домни ногой, если б даже мне платили – и хорошо заплатили. У меня мурашки бегут уже от того, что стою так близко. – Он мрачно нахмурился. – Это место давно уже надо было спалить. Чем тут Бишопы занимались по ночам, а?

– Да здесь, вроде, чисто, – ответил я. – И довольно уютно. Даже мышей нет.

– Ха! Если б только мышей! Вот погодите…

С этими словами он развернулся и снова нырнул в лесок.

Я, конечно, понимал, что вокруг брошенного дома Бишопов неизбежно должно было появиться множество местных поверий: что может быть естественнее предположения, что в нем завелись привидения? Тем не менее визит Бада Перкинса произвел на меня весьма противоречивое впечатление. Ясно, что я находился под тайным, наблюдением с самого дня приезда. Я понимал, что новые соседи всегда возбуждают в людях интерес, но в то же время осознавал, что интерес моих соседей по этому уединенному уголку был несколько иным. Они чего-то ждали; они ожидали, что произойдет нечто; и, единственно тот факт, что ничего пока не случилось, привел сюда Бада Перкинса.

В ту ночь имело место первое, так сказать, «происшествие». Вполне возможно, туманные замечания Бада Перкинса подготовили для меня сцену к какому-то действию. В любом случае, «происшествие» было настолько расплывчатым, что я мог вовсе не обратить на него внимания, и ему можно было дать десятки объяснений. И только в свете более поздних событий я вообще припомнил что что-либо подобное имело место. Все произошло где-то часа через два после полуночи.

Меня разбудил необычный звук. Любой человек, ночующий на новом месте, постепенно привыкает к ночным звукам этой местности и, привыкнув, принимает их во сне; но любой новый звук после этого может сон нарушить. Так, городской житель, проведя несколько ночей на ферме, привыкает к ночным голосам цыплят, птиц, лягушек, к ветру, но его могут разбудить трели жаб на болоте, поскольку эти новые ноты будут врываться в тот хор, к которому он уже приспособился, Я тоже почувствовал новый звук, вторгшийся в уже привычные голоса козодоев, сов и ночных насекомых.

Новый звук был подземным; то есть, казалось, он идет из-под дома, издалека, глубоко из-под поверхности земли. Может быть, это проседала почва, может, возникла и сразу сомкнулась, какая-то трещина, вполне возможно, это был какой-то случайный подземный толчок… Да, но звук возникал с определенной регулярностью, словно нечто очень большое передвигалось по колоссальной пещере где-то очень глубоко под домом. Все это длилось около получаса. Казалось, звук приближается с востока, а потом удаляется в том же направлении в довольно равномерной прогрессии. Я не мог быть в этом уверен, но у меня возникло тягостное впечатление, что дом слегка вздрагивал от этих подземных