- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (17) »
Боже, это — рай, а он так долго жил в аду, что забыл, каков он на вкус и на ощупь.
— Простите, — сказал какой-то мужчина, остановившись рядом ними. — Вы не видели эту…
Адрон прервал поцелуй, только чтобы бросить убийственный взгляд на помешавшего.
— Убирайся или тебе не поздоровится.
В глазах мужчина мелькнул страх. Адрон привык к таким взглядам.
Без единого слова мужчина ретировался.
Адрон вернулся к ее губам.
Ливия застонала, когда поцелуй стал глубже. Забыв про стражников и страх быть обнаруженной, она вздохнула от наслаждения. Незнакомые ощущения охватили ее, когда он прижался губами к ее шее, по ее телу пробежала дрожь. Его руки крепче сжались вокруг ее талии, груди Ливии набухли. Что это за трепет глубоко внутри? Эта невыносимое ноющее ощущение? От его поцелуев у нее кружилась голова, Ливия хватала ртом воздух. Она безумно хотела его. — Займись со мной любовью?
Адрон удивленно отпрянул. Если бы он был трезв, то отослал бы ее прочь, но в ней было что-то, что притягивало его так, как уже давно ничто к себе не тянуло. Прошла вечность с тех пор, как он последний раз спал с женщиной. Годы горького, тянущего одиночества и боли. И тут она предлагает ему себя. Отошли ее. Но он не стал этого делать. Вместо этого он поймал себя на том, что выходит из кабинки и ведет ее сквозь толпу.
Ливия не знала, куда они идут. Где-то глубоко внутри она была чертовски напугана. Она ведь ничего не знает об этом человеке. Даже его имени. Никогда в жизни она не делала ничего столь глупого. И все же инстинктивно она понимала, что он не сделает ей больно. В прозрачно-голубых глазах застыла боль, а не жестокость. Он приобнимал ее за плечи, защищая от толпы, и шел, тяжело опираясь на трость с золотым набалдашником. Ей хотелось спросить, что случилось с его лицом и ногой, но она не осмелилась, опасаясь, что он передумает. Он вывел ее из клуба и повел к машине. Они сели и проехали ровно три уровня вниз к огромному многоквартирному зданию. Ливия слегка расслабилась, когда они вошли в большое фойе. По крайней мере, ее не будут соблазнять в темном, грязном номере какого-нибудь задрипанного отеля. Криста очень хорошо объяснила ей, чего ожидать. Вплоть до почти точного времени, которое мужчина сможет продержаться. Сделав глубокий вдох, чтобы набраться мужества, Ливия прикинула, что где-то к полуночи уже будет у себя в номере. Ее начнут расспрашивать, и вскоре отец узнает, что произошло. И тогда да поможет ей Бог. Но решение принято, а если она что-то для себя решила, значит, так и будет. Она не откажется от своего плана. В полном молчании они вошли в лифт и поднялись на верхний этаж. Он проводил ее к квартире, которая оказалась почти такого же размера, что и ее королевские апартаменты. И, закрыв дверь, он тут же притянул ее к себе. На этот раз поцелуй был жадным. Агрессивным. От него перехватывало дыхание. Мужчина прижал ее к стене. От ощущения сильных рук, скользящих по ее телу, у Ливии кружилась голова. Что ты делаешь? Заткнись, сказала она себе, подавив страх и чувство вины. Это — ее жизнь, и она возьмет все, что ей полагается. С этой мыслью она начала расстегивать на нем рубашку.
Адрон резко втянул воздух, почувствовав ее ладонь на груди. Ее прикосновения обжигали. Он почти не помнил, когда последний раз кто-то, кроме врачей, медсестер и физиотерапевтов, прикасался к нему. К ее чести, она не скривилась и не стала комментировать многочисленные шрамы, покрывавшие его тело. Казалось, она их даже не заметила. Вот почему он не был с женщиной с той давней ночи. Он не хотел никому объяснять, откуда на нем столько шрамов. Что-то рассказывать. Смотреть в лицо любовнице в утреннем свете. Может, поэтому он и выбрал сегодняшнюю незнакомку. Он ничего не должен ей объяснять. Вообще ничего ей не должен. Он не хотел видеть жалость или отвращение на ее лице. Но в светло-зеленых глазах не было ничего кроме любопытства и желания.
Ливия никогда не видела голую мужскую грудь, разве что в кино. Словно зачарованная, она пробежалась пальцами по гладкой, смуглой коже, обтягивающей твердые, словно стальные, мускулы. Бархат и сталь. Этот контраст поражал. — К тебе так приятно прикасаться, — выдохнула она.
Адрон отодвинулся и посмотрел на нее. В ее голосе слышались восхищенные нотки, в прикосновениях чувствовалась нерешительность. В этот момент его вдруг охватило дурное предчувствие. Он, конечно, пьян, но не настолько. — Ты — девственница. Ее лицо стало ярко-пунцовым. — Черт! — прорычал он, делая шаг назад. Его плоть пульсировала, все тело горело. Только ему могло выпасть счастье наткнуться на единственную девственницу, которая когда-либо заходила в «Золотую Крону». Схватив трость, он, хромая, подошел к бару и налил себе еще выпить, но от выпитого лучше не стало. Внезапно она оказалась у него за спиной и прижалась к нему сзади, обвив тонкими руками его талию. Он вздрогнул от прикосновения ее маленьких грудей к его спине. В этот момент он хотел ее еще сильней. — Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, — прошептала она ему на ухо. — Ты с ума сошла? — Он обернулся к ней. Она покачала головой. — Мне нужно лишиться девственности. Я не хочу, чтобы меня лишили ее силой. — Лишил кто? Она опустила взгляд. — Хорошо. Если ты меня не хочешь, пойду — найду того, кто хочет. Волна жгучей ревности накрыла его при мысли о другом в ее теле. Какая тебе разница? И все же по какой-то непонятной, идиотской причине, разница была. Он схватил ее за руку, когда она попыталась отодвинуться. — Как тебя зовут? — Ливия. — Ливия, — повторил он. Это имя очень шло девушке с ее безмятежными глазами цвета морской волны. — Зачем тебе отдаваться кому-то вроде меня?
Ливия замерла, увидев в льдистых глазах презрение… к самому себе? Он ненавидел себя. Это было очевидно, и ей хотелось узнать, за что. — Потому что ты кажешься хорошим человеком. Он горько рассмеялся, услышав ее ответ. — Хорошим? Я не хороший. Во мне нет ничего хорошего. Это была неправда. Он ни разу не обошелся с ней плохо. Ему было больно, она видела. И от этого он злился. Но это не делало его жестоким. — Мне нужно идти, — тихо сказала она, жалея, что он все же не будет тем, единственным. — У меня мало времени, скоро придется возвращаться, а я должна позаботиться об этом до утра. — Зачем? Ливия закусила губу и почувствовала, что ее лицо снова заливается краской. Утром ее осматривают врачи Клиппера. Если она
Ливия застонала, когда поцелуй стал глубже. Забыв про стражников и страх быть обнаруженной, она вздохнула от наслаждения. Незнакомые ощущения охватили ее, когда он прижался губами к ее шее, по ее телу пробежала дрожь. Его руки крепче сжались вокруг ее талии, груди Ливии набухли. Что это за трепет глубоко внутри? Эта невыносимое ноющее ощущение? От его поцелуев у нее кружилась голова, Ливия хватала ртом воздух. Она безумно хотела его. — Займись со мной любовью?
Адрон удивленно отпрянул. Если бы он был трезв, то отослал бы ее прочь, но в ней было что-то, что притягивало его так, как уже давно ничто к себе не тянуло. Прошла вечность с тех пор, как он последний раз спал с женщиной. Годы горького, тянущего одиночества и боли. И тут она предлагает ему себя. Отошли ее. Но он не стал этого делать. Вместо этого он поймал себя на том, что выходит из кабинки и ведет ее сквозь толпу.
Ливия не знала, куда они идут. Где-то глубоко внутри она была чертовски напугана. Она ведь ничего не знает об этом человеке. Даже его имени. Никогда в жизни она не делала ничего столь глупого. И все же инстинктивно она понимала, что он не сделает ей больно. В прозрачно-голубых глазах застыла боль, а не жестокость. Он приобнимал ее за плечи, защищая от толпы, и шел, тяжело опираясь на трость с золотым набалдашником. Ей хотелось спросить, что случилось с его лицом и ногой, но она не осмелилась, опасаясь, что он передумает. Он вывел ее из клуба и повел к машине. Они сели и проехали ровно три уровня вниз к огромному многоквартирному зданию. Ливия слегка расслабилась, когда они вошли в большое фойе. По крайней мере, ее не будут соблазнять в темном, грязном номере какого-нибудь задрипанного отеля. Криста очень хорошо объяснила ей, чего ожидать. Вплоть до почти точного времени, которое мужчина сможет продержаться. Сделав глубокий вдох, чтобы набраться мужества, Ливия прикинула, что где-то к полуночи уже будет у себя в номере. Ее начнут расспрашивать, и вскоре отец узнает, что произошло. И тогда да поможет ей Бог. Но решение принято, а если она что-то для себя решила, значит, так и будет. Она не откажется от своего плана. В полном молчании они вошли в лифт и поднялись на верхний этаж. Он проводил ее к квартире, которая оказалась почти такого же размера, что и ее королевские апартаменты. И, закрыв дверь, он тут же притянул ее к себе. На этот раз поцелуй был жадным. Агрессивным. От него перехватывало дыхание. Мужчина прижал ее к стене. От ощущения сильных рук, скользящих по ее телу, у Ливии кружилась голова. Что ты делаешь? Заткнись, сказала она себе, подавив страх и чувство вины. Это — ее жизнь, и она возьмет все, что ей полагается. С этой мыслью она начала расстегивать на нем рубашку.
Адрон резко втянул воздух, почувствовав ее ладонь на груди. Ее прикосновения обжигали. Он почти не помнил, когда последний раз кто-то, кроме врачей, медсестер и физиотерапевтов, прикасался к нему. К ее чести, она не скривилась и не стала комментировать многочисленные шрамы, покрывавшие его тело. Казалось, она их даже не заметила. Вот почему он не был с женщиной с той давней ночи. Он не хотел никому объяснять, откуда на нем столько шрамов. Что-то рассказывать. Смотреть в лицо любовнице в утреннем свете. Может, поэтому он и выбрал сегодняшнюю незнакомку. Он ничего не должен ей объяснять. Вообще ничего ей не должен. Он не хотел видеть жалость или отвращение на ее лице. Но в светло-зеленых глазах не было ничего кроме любопытства и желания.
Ливия никогда не видела голую мужскую грудь, разве что в кино. Словно зачарованная, она пробежалась пальцами по гладкой, смуглой коже, обтягивающей твердые, словно стальные, мускулы. Бархат и сталь. Этот контраст поражал. — К тебе так приятно прикасаться, — выдохнула она.
Адрон отодвинулся и посмотрел на нее. В ее голосе слышались восхищенные нотки, в прикосновениях чувствовалась нерешительность. В этот момент его вдруг охватило дурное предчувствие. Он, конечно, пьян, но не настолько. — Ты — девственница. Ее лицо стало ярко-пунцовым. — Черт! — прорычал он, делая шаг назад. Его плоть пульсировала, все тело горело. Только ему могло выпасть счастье наткнуться на единственную девственницу, которая когда-либо заходила в «Золотую Крону». Схватив трость, он, хромая, подошел к бару и налил себе еще выпить, но от выпитого лучше не стало. Внезапно она оказалась у него за спиной и прижалась к нему сзади, обвив тонкими руками его талию. Он вздрогнул от прикосновения ее маленьких грудей к его спине. В этот момент он хотел ее еще сильней. — Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, — прошептала она ему на ухо. — Ты с ума сошла? — Он обернулся к ней. Она покачала головой. — Мне нужно лишиться девственности. Я не хочу, чтобы меня лишили ее силой. — Лишил кто? Она опустила взгляд. — Хорошо. Если ты меня не хочешь, пойду — найду того, кто хочет. Волна жгучей ревности накрыла его при мысли о другом в ее теле. Какая тебе разница? И все же по какой-то непонятной, идиотской причине, разница была. Он схватил ее за руку, когда она попыталась отодвинуться. — Как тебя зовут? — Ливия. — Ливия, — повторил он. Это имя очень шло девушке с ее безмятежными глазами цвета морской волны. — Зачем тебе отдаваться кому-то вроде меня?
Ливия замерла, увидев в льдистых глазах презрение… к самому себе? Он ненавидел себя. Это было очевидно, и ей хотелось узнать, за что. — Потому что ты кажешься хорошим человеком. Он горько рассмеялся, услышав ее ответ. — Хорошим? Я не хороший. Во мне нет ничего хорошего. Это была неправда. Он ни разу не обошелся с ней плохо. Ему было больно, она видела. И от этого он злился. Но это не делало его жестоким. — Мне нужно идти, — тихо сказала она, жалея, что он все же не будет тем, единственным. — У меня мало времени, скоро придется возвращаться, а я должна позаботиться об этом до утра. — Зачем? Ливия закусила губу и почувствовала, что ее лицо снова заливается краской. Утром ее осматривают врачи Клиппера. Если она
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (17) »