обязательно проверит все ли в порядке. Так и Маро, поворошил угли кочергой и подкинул в камин несколько березовых чурбачков, от чего пламя радостно загудело и взметнулось вверх. Наведался на кухню, где вовсю старались стряпухи готовившие гостям «Червленого Щита», потом, видя, что они в запарке и нисколько не чураются работы, направился в погреб за душистым свежим маслом. Но по дороге решил зайти в святая святых своего трактира — пивоварню. Именно в этом помещении, занимавшем большую часть подвала, и варили то самое знаменитое пиво. Трактирщик перемешал деревянной ложкой проросший ячмень на металлических поддонах. Для получения темного солода его надо было сушить не менее суток, зато пиво получалось с тем самым знаменитым медным оттенком. Дальше в огромных чанах сыновья Руфуса варили сусло. «Казалось бы чего проще, отмерь того, да этого. Ан нет, здесь душа нужна. Вот, например, там в углу сушится солод над древесным углем, значит, пиво будет с терпким привкусом дыма. А это „белое“, потому что при брожении в него добавляют совсем немного простокваши — это придает небольшую мутность и кислинку. Некоторые любят в него ложку-другую малинового сока добавить»…

— Отец, — Руфуса отвлек его старший сын, Дектрий. — У нас грут на исходе…

— Ладно, я займусь этим. Проклятые нордхеймцы, как они пьют пиво с ним?

— Нергал их знает…

Грут представлял собой кошмарную смесь из дубовой коры, тмина, полыни, аниса и белены; с сомнительным успехом заменяя собой хмель. «Ну да чего еще от северян ждать? Хмель у них не растет, вот и добавляют всякую дрянь, чтоб пиво быстро не прокисло». Руфус посмотрел в бочонок и зачерпнул черпаком мутной жидкости на пару глотков. И тут же скривился, ну не иначе будто старый дерезовый веник выварили в пиве. Редкостная мерзость, но северянам нравится. Промыв горло хорошей порцией светлого пива (приготовленного на хмеле) а не на какой-то там дряни, кабатчик зашагал дальше.

Выбрав горшок с маслом побольше (людей сегодня было немало) трактирщик заодно прихватил подмышку десятиквартовый бочонок молодого аргосского вина. Убедившись, что его вмешательства больше не требуется, Маро вышел в маленький внутренний дворик трактира и тут же порыв ветра швырнул прямо в лицо горсть снежинок. Трактирщик улыбнулся, как говаривали в далеких северных королевствах: «снежные демоны уже двинулись в путь», а значит, с наступлением холодов забот у людей станет меньше, а самих людей в трактире больше. Зима в этом году задерживалась, ночью грязь подмораживало, а днем еще до полудня все раскисало, а на дворе уже конец третьего осеннего месяца. Давно пора быть снегу. Видно и на небе не все ладно бывает.

Маро еще раз всмотрелся в темнеющее небо и вернулся за подковообразную стойку, открыл деревянный краник и наклонил кружку, чтобы стекающее пиво не пенилось. Налив до середины он выровнял кружку и долил уже с пеной, подождал, пока пена сошла, и снова долил за два раза, давая пене осесть. «Только так получается постоянная пена, а пиво без пены, это как храм без алтаря или бордель без кровати! Вон в „Золотом драконе“, на соседней, Тисовой улице вдвое больше за кружку берут, а налить правильно не умеют».

В очередной раз глухо стукнула входная дверь, впуская гостя. В помещение вошел высокий, мощный и бритый налысо воин с цветом кожи эбенового дерева и золотой серьгой в ухе. Южанин был одет вполне обыкновенно: высокие сапоги, штаны хорошего сукна, холщовая рубаха да меховая безрукавка. Тяжелый плащ с капюшоном, лук, заплечная сума и длинный меч в черных кожаных ножнах завершали образ. По виду, скорее всего, наемник.

Трактирщик потер бороду, рассматривая его. Воистину боги сегодня собрали в его заведении странную компанию…. Уделив несколько минут новому посетителю Маро снова стал мелкими глотками потягивать прохладное пиво.

Трактирщику нравилось, когда в его заведении теплая домашняя обстановка, уют и покой. Потому, зайдя один раз в «Червленый Щит» люди возвращались снова и снова. Трактиров по Бельверусу более чем хватало, но тех, в которых люди чувствовали себя как дома, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Тут его мысли вернулись снова к мрачному киммерийцу. Наверно, надо дождаться караула гвардейцев и уломать их помочь выпроводить его, если варвар вдруг заартачится.

Глаза киммерийца блеснули демоническим блеском, о котором так неохотно рассказывают бывалые воины. Такие глаза бывают только у берсерков на заснеженном Севере, воинов которых охватывает во время схватки дух войны, и они не чувствуют ни ран, ни боли.

Киммериец завыл, явно вообразив себя волком, вкладывая в это занятие всю свою душу. Маро доводилось слышать вой этих тварей и, по его мнению, выходило очень похоже. Казалось закрой глаза и покажется, что на самом деле в считанных ярдах от тебя воет серая зверюга. Все кто был в зале трактира не сговариваясь, уставились на воющего варвара. Можно было бы обвинить в этой выходке почти полную дюжину пустых пивных кружек на столе киммерийца. Но Маро видел, что дело не только в них.

Первым не выдержал один из гвардейцев:

— Эй, варвар! Здесь тебе не Нордхейм, чтобы выть! Или заткнись, или проваливай на псарню!

Варвар не обратил не малейшего внимания на возмущение гвардейца и продолжил так же сосредоточенно выть. Только из под нависших на лицо волос снова сверкнули глаза. Недовольный гвардеец подошел прямо к варвару, положив руку на рукоять меча

— Да заткнешься ты, спятившая собака, или нет?!

Варвар так же непринужденно продолжал выть, все так же не обращая внимания ни на кого. Маро показалось, что если бы сейчас появился сам святой Эпимитреус, то и это бы не подействовало на северянина. И на всякий случай пододвинул ближе арбалет, спрятанный под стойкой, который уже изрядно запылился, но не стал от этого менее опасным. Гвардеец со всего маху опустил ладонь на плечо киммерийца.

— Ты свои уши дерьмом залеп…

Киммериец не глядя, схватил воина Нимеда за шиворот, и одним движением руки перекинул его через плечо, гвардеец снес мощный дубовый стол и рухнул на каменный пол. Тут же его друзья вскочили со своих мест и, выхватив мечи, бросились на киммерийца.

Варвар пинком мгновенно толкнул скамейку под ноги нападавшим, и в его мозолистых руках оказалась огромная секира. Двое гвардейцев запнулись о скамью и замешкались. Киммериец шутя отразил удар в голову и ответным движением разрубил грудь воину Нимеда. В таверне началась паника, простые обыватели и купцы рванулись к выходу, переворачивая табуреты и столы. Служанки, визжа, исчезли на кухне.

— Жалкие твари! — глухо прорычал киммериец. И ударом сапога