группы читателей, которые демонстрируют различный подход к книгам Кастанеды:

“В любом случае следует различать среди читателей и любителей Кастанеды по крайней мере три группы: те, кто читают его книги как сказки или легкомысленные фантазии; те, кто принимают “отдельную реальность” за чистую монету, и такие, которые рассматривают его истории и разговоры в форме платоновских диалогов как расширяющую сознание игру мысли и как богатый улов в древнем море возможностей человеческого мышления.” 173)

По моему мнению, такое деление совершенно правильно, но он забыл еще о четвертой группе: о тех, кто благодаря чтению Кастанеды получили мощный импульс, который их самих сделал толтеками и воинами. И если мы добавим эту четвертую группу, то получим снова исходную группу четырех, проявление типического отражения космического порядка. Эта группа четырех выявляется также из того, что говорит дон Хуан:

“Имеются три плохие привычки, которые нас снова и снова захватывают, когда мы в жизни конфронтируем с необычными ситуациями. Во-первых, мы можем то, что произошло или происходит, отрицать и поступать так, будто ничего не произошло. Так поступают лицемеры. Во-вторых, мы можем все без оглядки принимать во внимание и так поступать, как если бы мы знали, что происходит. Так делают ханжи. В-третьих, какое-то событие может принудить нас заниматься им, потому что мы не можем его ни отрицать, ни без оглядки принимать во внимание. Так делают глупцы. И ты тоже? Однако есть еще четвертая возможность, а именно — верная, возможность воина. Воин поступает так, как если бы ничего не произошло, потому что он ни во что не верит, и однако он все принимает во внимание без оглядки. Он принимает во внимание не принимая и отрицает, не отрицая.” 174)

Книги Кастанеды также представляют собой необычную ситуацию для западноевропейского читателя, и можно легко распознать в описанных Вилли Кёлером группах читателей различные “плохие привычки”, о которых говорит дон Хуан. Несмотря на это, я надеюсь, что моя книга сможет заинтересовать все четыре группы читателей. Сомневающиеся могут сомневаться в моих сообщениях и анализе, ханжи могут и далее продолжать во все верить, глупцы могут следовать своему принуждению. Однако мое особое приветствие относится к воинам, тем, кто не верит, и не отрицает, но просто-напросто использует действие всех текстов Кастанеды, чтобы сдвинуть свою точку сборки и взглянуть в лицо необъятному. Я знаю, вас много — там, снаружи, в мире.

Некоторые из вас спрашивают себя, почему я разделил книгу на две части: теоретическую и практическую. Причина очень проста:

Мы, люди, состоим из двух частей, тоналя и нагваля, сознательного и бессознательного, и обе эти части говорят на разных языках. И я попытался говорить на двух разных языках, и надеюсь, что это мне удалось. Для меня эти два вида рассмотрения предмета не представляют противоречия, напротив, на практике они объединяются в гармоническое целое. Если мы хотим полностью соответствовать нашему положению в мире как люди, мы не можем исключить ни одну из наших частей. Разум должен точно также иметь свои права, как и другая, более древняя часть человека, которую толтеки называют нагвалем, намерением или безмолвным знанием.

Обе стороны у каждого человека могут гармонично связываться друг с другом, и такую возможность я могу засвидетельствовать. Толтеки говорят о двух мостах с односторонним движением, которые связывают между собой наш разум и область безмолвного знания. В связи с этим становится ясным, что, собственно, проделывает маг со своими учениками, то есть что изучает обучающийся магии. Духовный дедушка дона Хуана, нагваль Элиас, объясняет своему “внуку”, что

“…нагваль Хулиан хотел обучить дона Хуана и направить его точку сборки в позицию разума, чтобы он мог развиваться как мыслитель, вместо того, чтобы принадлежать к части необразованной, но эмоционально чрезмерно возбужденной публики поклонников разума. Одновременно он хотел сделать дона Хуана истинно абстрактным магом, чтобы он не оставался частью патологически необразованной публики поклоняющихся неизвестному.” 175)

Вот по этой причине я и разделил свою книгу на две части. Первая часть должна дать человеку импульс самому размышлять о мире, причем основательным, самостоятельным способом, который перепроверяет и испытывает с точки зрения теории познания нормы современной разумности. Одновременно я оставил свободным место для высказываний толтеков об этом процессе. Вторая часть сообщает о практических опытах и техниках, способных дать импульс к действительно новым возможностям и исследованиям, которые хотя и доступны каждому, однако могут познаваться лишь теми, кто активно прилагает к этому усилия. Обе части образуют мосты между разумом и безмолвным знанием, знанием намерения. Смысл этого поясняет нагваль Элиас:

“Существует один мост с односторонним движением, который ведет от безмолвного знания к разуму. Этот мост с односторонним движением обозначается как “интерес”. Тот интерес, который является истинным представителем безмолвного знания как источника наших знаний. Другой мост с односторонним движением, который ведет от разума к безмолвному знанию, обозначают как “чистое понимание”. Понимание как истинный представитель разума о том, что разум — это только один остров в бесконечно огромном море, наполненном островами. Человек, у которого работают оба моста с односторонним движением… является магом. Он всегда находится в непосредственном контакте с духом — той животворящей силой, которая делает возможными обе позиции.” 176)

Я желаю всем людям, которые преодолевают эти мосты, счастья и успеха как в мышлении, так и в действиях. Что же касается тех, кто не чувствует в себе потребность к этому, — я по крайней мере надеюсь, что они теперь согласятся, что в толтекском нагвализме, мудрости толтеков, речь идет о чем-то большем, чем только о “примитивном индейском учении”. Знание толтеков — это знание, которое по своей сложности и основательности не уступает современной науке в западноевропейском смысле, даже если оно и происходит из другого, чуждого нам описания мира.