опасаются за ее жизнь!»

Хотя карьера Ланса была куда более успешной, Джорджи по-прежнему оставалась Скутер Браун, лапочкой Скутер, любимицей Америки, и ураган публичного сочувствия обернулся против него, посмевшего бросить прославленную теледиву. Ланс организовал контратаку:

«Пожелавший остаться неизвестным источник утверждает, что Ланс отчаянно хотел детей. Но Джорджи была слишком занята карьерой, чтобы уделять время семье».

Она никогда не простит ему этой лжи.

На крышу поднялся Тревор с белым подносом, на котором стояли высокие стаканы с «Маргаритой». Тревор сделал вид, что не замечает струящиеся из-под темных очков слезы.

— Бар официально открыт! — объявил он с улыбкой.

— Спасибо, друг.

Джорджи взяла ледяную «Маргариту» и на мгновение прижала холодный стакан к щеке. Она раздумывала, стоит ли рассказывать ему про сонограмму? Даже лучшие друзья не подозревали, что значило для нее материнство. Эта ее боль была тайной. Тайной, которую сегодняшние фото выставили на свет.

— В прошлую пятницу мы закончили съемки «Пары пустяков». Еще один провал.

Она не могла позволить себе три финансовых фиаско подряд. А именно это и случится, как только «Пара пустяков» выйдет на экраны.

Джорджи поставила нетронутый коктейль на столик.

— Отец и вправду расстроен из-за шестимесячных каникул, которые я себе позволила.

Тревор опустился на стул-тюльпан из литого пластика.

— Ты работаешь практически с того момента, как появилась на свет. Полу давно пора немного отпустить поводья.

— Ну конечно. От него дождешься.

— Ты же знаешь, что я думаю о его манере вечно подгонять тебя. Ладно, молчу-молчу. Больше не единого слова.

— Вот и молчи.

Джорджи слишком хорошо знала мнение Трева о ее непростых отношениях с отцом. Мнение, нужно сказать, на редкость точное. Она обхватила рукой колени и прижала ноги к животу.

— Лучше развлеки меня какими-нибудь занятными сплетнями.

— У моей партнерши крыша едет со страшной силой. Если я когда-нибудь заикнусь о том, чтобы сделать с этой женщиной хотя бы еще один фильм, лучше сразу убей меня. — Он переставил стул так, чтобы бритая голова оказалась в тени. — Знаешь, она и Брэм когда-то встречались.

Желудок привычно сжался.

— Одного поля ягода.

— Он торчит дома…

Джорджи резко вскинула руку:

— Прекрати. Я не могу говорить о Брэмуэлле Шепарде. Особенно сегодня.

Всего час назад Брэм стоял и смотрел, как ее пытаются затоптать насмерть. Смотрел с привычной, не сходившей с губ улыбочкой. Господи! Как же она ненавидела его! Даже после стольких лет!

Трев милосердно сменил тему, не расспрашивая о подробностях.

— Видела опрос общественного мнения «Ю-эс-эй тудэй» на прошлой неделе? Любимые героини ситкомов? Скутер Браун была третьей после Люси и Мэри Тайлер Мур. Ты даже опередила Барбару Иден.

Джорджи видела результаты опроса, но не могла заставить себя обрадоваться.

— Ненавижу Скутер Браун.

— Ты единственная, кто так говорит. Она икона. Такая нелюбовь не в духе истинных американцев.

— Но сериал не показывают вот уже восемь лет. Почему бы просто его не забыть?

— Может, дело в том, что повторные показы идут по всему миру?

Джорджи подняла очки.

— Когда шоу началось, мне было всего пятнадцать. И едва исполнилось двадцать три, когда отсняли последние серии.

Тревор заметил ее красные глаза, но опять ничего не сказал.

— Скутер Браун — вне времени. Лучшая подруга каждой женщины. Любимая девственница каждого мужчины.

— Но я не Скутер Браун! Я Джорджи Йорк. Моя жизнь принадлежит только мне. Не остальному миру.

— И удачи тебе.

Больше она этого не вынесет. Невозможно бесконечно реагировать на внешнее давление, не отвечая тем же, не борясь с обстоятельствами.

Она еще крепче прижала колени к груди и стала изучать лак на ногтях ног.

— Трев, как ты смотришь на то, что между нами начнется маленький… то есть большой роман?

— Роман?

— Да, у нас с тобой.

Джорджи не могла взглянуть ему в глаза, поэтому продолжала любоваться лаком на ногтях.

— Страстная любовь на глазах изумленной публики. И может быть… — Она мучительно старалась подобрать слова. — Трев, я давно об этом думала… Знаю, ты посчитаешь это безумием. Это и есть безумие. Но если тебе не слишком неприятна эта идея… я подумала… мы по крайней мере можем рассмотреть такой вариант… как свадьба.

— Свадьба? — Тревор вскочил так резко, что опрокинул стул.

Он был одним из самых близких ее друзей, но сейчас Джорджи покраснела от смущения. Это что, еще один позорный момент в ее жизни?

Она разомкнула кольцо рук и вытянула ноги.

— Понимаю, я не имела права сваливаться тебе на голову неизвестно откуда, да еще с таким предложением. И знаю, это бред, настоящий бред. Я и сама так посчитала, когда эта мысль впервые пришла мне в голову. Но если трезво поразмыслить, я не вижу особых недостатков в нашем возможном союзе.

— Джорджи, но ведь я гей.

— Думаешь, я верю этим сплетням?

— Но я действительно гей!

— Значит, ты это так тщательно скрываешь, что почти никто ничего не знает наверняка. — Джорджи опустила ноги с шезлонга и поморщилась, задев едва подсохшую царапину на щиколотке. — Наша свадьба навсегда положит конец слухам. Подумай хорошенько, Трев. Если голубое братство когда-нибудь пронюхает, что ты играешь за их команду, твоей карьере придет конец.

— Считаешь, я этого не знаю? — Он снова потер бритый затылок. — Джорджи, твоя жизнь — настоящий цирк, и как бы я ни обожал тебя, все же не желаю, чтобы меня силком тащили на арену.

— В этом и весь смысл моего плана. Если мы с тобой будем вместе, цирк прекратит свое существование.

Тревор плюхнулся на стул. Джорджи подошла к нему и опустилась перед ним на колени.

— Трев, только подумай об этом. Мы прекрасно ладим. Если мы поженимся, каждый из нас сможет жить своей жизнью, не вмешиваясь в дела друг друга. Представь, сколько свободы ты получишь… получим мы оба. — Она прижалась щекой к его колену, но тут же отстранилась и уселась на корточки. — Мы с тобой не такая странная пара, какой были я и Ланс. У нас с тобой будет традиционный, скучный брак, и уже через пару месяцев пресса оставит нас в покое. Как мне надоело жить под постоянной слежкой! А тебе больше не придется встречаться со всеми этими женщинами и изображать интерес к ним. Ты мог бы видеться с кем пожелаешь. Наш брак стал бы идеальным для тебя прикрытием.

А для нее — возможностью избавиться от публичных выражений жалости. Она вернет утраченное достоинство и приобретет нечто вроде страхового свидетельства, которое надежно