противоречий в области морали, т. е. ликвидации диалектики добра и зла. Такая ликвидация невозможна до тех пор, пока происходит исторический прогресс. Поступательное социально-нравственное движение человечества не может прекратиться, застыв на конечном добре. Вместе с тем новые трудности, которые люди коммунистического будущего будут преодолевать, и то, что они в связи с тем будут называть злом, не будет уже злом насилия, угнетения, унижения. Разве этого мало, чтобы бороться за справедливое будущее – коммунизм? При коммунизме принципы гуманизма получают полный простор для своего развития. В корне изменяется характер личного счастья – оно больше не основывается на несчастье других. Другой смысл получает и несчастье. Несчастье будет временным моментом, подчиненным насыщенному духовному и моральному развитию личности, а не преградой этому развитию, навязанным чуждыми, внешними силами – несчастьем угнетения, насилия, голода, войн и т. п.
Есть такие слова, которые неизменно вызывают волнение, затрагивая внутрепние струны духовного мира человека: доброта, совесть, справедливость, достоинство, честность, честь. Многие поколения людей – каждый раз по-своему, в соответствии с воспроизводимыми ими социальными условиями своей жизнедеятельности – задавались вопросами: в чем смысл этих слов, где источники добра и зла, которыми проникнуто человеческое бытие? С уверенностью можно сказать, что от ответов на эти вопросы зависел особый, трепетный «нерв» жизни людей, их нравственно-психологическое самочувствие в обществе. Разрешить эти вопросы оказывается особенно трудно, ибо содержание того, что люди считают добром и злом, меняется, как отмечал Ф. Энгельс, от эпохи к эпохе, в соответствии с изменением общественной среды, образа жизни, развитием самого индивида. Лишь в извилистой и противоречивой, Долгой и мучительной борьбе народов за лучшее устройство жизни, за полное раскрытие всех своих творческих потенций капля за каплей собирался тот бесценный нравственный опыт, который позволяет говорить о гуманистической устремленности развития личности во всемирной истории.
Много раз лучшие умы человечества искали ту безусловную и непреходящую формулу смысла жизни, которая привела бы человека к счастью, причем счастью, построенному с чистой совестью, на доброте и справедливости. Предпринимались многочисленные попытки найти тот «эликсир добродетели», который бы основывался на этических Абсолютах, с самоочевидностью проистекавших из неких внеисторических, надчеловеческих «высших сфер» бытия, способных подчинить себе, облагородить «грубую» реальность повседневной жизнедеятельности. Все эти попытки потерпели крах, канули в Лету истории, оставив в ее «этическом музее» безжизненные скелеты спекулятивных конструкций и возвышенных, но пустых иллюзий. Однако упорные поиски человеческой мысли, опиравшиеся на действительный нравственный опыт трудящихся масс – этих творцов истории,- не были бесплодны. Даже в преувеличенных, односторонних этических теориях прошлого зачастую содержатся драгоценные частицы того гуманистического фонда культуры, который является постоянным мощным стимулом, генератором прогрессивного развития общественных отношений. Взятое из самой толщи народной жизни, ее нравственной мудрости, было выдвинуто, например, «золотое правило» поведения, казалось бы простое до самоочевидности: «Никогда не причиняй другому того, что ты не хотел бы, чтобы причинили тебе». Иммануил Кант думал, что ему удалось сформулировать общий моральный закон – «категорический императив», который, в частности, гласит: «…поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству»1,
1 Кант И. Соч. В 6-ти т. М., 1965, т. 4, ч. I, с. 270.
Опираясь на этот «категорический императив», он с пафосом восклицал, говоря о мироощущении человеком своего бытия: «Звездный мир надо мной и моральный закон во мне!» Здесь нравственные основы жизни, моральное начало в человеке возвышались беспредельно, ставясь в один ряд с масштабами всеисторическими, всемировыми. И неудивительно: ведь вся история духовной культуры пронизана страстным этическим поиском, напряженным стремлением к выработке благородных моральных ценностей, придающих глубокий внутренний смысл деятельности людей, их усилиям и свершениям. И именно тогда, когда мыслители в этом поиске становились на почву нравственного возвышения личности в истории как процесса, как бесконечного, восходящего движения вперед, движения, на каждом особом историческом этапе которого человечеству приходится заново решать «вечные» морально-этические вопросы о смысле жизни, счастье, добре и зле,- именно тогда обобщенный ими опыт поколений вливался в общий ход нравственного прогресса. Недаром поэтому так велика в этих исканиях роль идеалов, этих вершин моральности, понимания их творчески-возвышающей жизнь человеческую роли. Еще этик Сенека с уверенностью писал своему другу Луцилию: «Выбери раз навсегда мерило жизни и по нему выпрямляй ее»1.
1 Сенека Л. А. Нравственные письма к Луцилию, с. 37.
Это выражение – «выпрямлять жизнь» – и сейчас звучит емко и мудро.
Наверное, можно с уверенностью сказать, что жизнь человека не меряется ни ее длиной, ни даже внешне благополучным ее течением, а ее «весом», качеством, т. е. внутренней ценностью, которая в решающей степени есть свойство нравственное. Наверное, в этом смысле можно даже утверждать, что долгота жизни сама по себе – факт как бы «внешний» для судьбы человека, которая оценивается по его внутридушевному богатству, воплощенному в его делах и измеренному ими. Верна старая мысль о том, что прожить жизнь достойно – есть высшая награда для самой жизни. К сожалению, эту этическую истину нередко понимают лишь на склоне лет, когда большая часть жизненного пути уже пройдена, причем не прожита, а изжита. В наше время особенно ясно, что две крайние альтернативы: «жизнь с идеалом» и «жизнь без идеала» – это альтернативы «живого» и «мертвого» духовного самобытия. Именно между двумя этими альтернативами и располагается ныне та шкала ценностей жизни и культуры, по которой проходят индивидуальные искания личностью своего морального «предназначения», здесь находятся высоты добра и бездны зла, все обертона оптимистических и пессимистических умонастроений.
Известный советский педагог В. А. Сухомлинский говорил, что Мир вступает в век Человека, связанный с переходом общества к коммунизму как торжеству подлинного,
Послесловие
Есть такие слова, которые неизменно вызывают волнение, затрагивая внутрепние струны духовного мира человека: доброта, совесть, справедливость, достоинство, честность, честь. Многие поколения людей – каждый раз по-своему, в соответствии с воспроизводимыми ими социальными условиями своей жизнедеятельности – задавались вопросами: в чем смысл этих слов, где источники добра и зла, которыми проникнуто человеческое бытие? С уверенностью можно сказать, что от ответов на эти вопросы зависел особый, трепетный «нерв» жизни людей, их нравственно-психологическое самочувствие в обществе. Разрешить эти вопросы оказывается особенно трудно, ибо содержание того, что люди считают добром и злом, меняется, как отмечал Ф. Энгельс, от эпохи к эпохе, в соответствии с изменением общественной среды, образа жизни, развитием самого индивида. Лишь в извилистой и противоречивой, Долгой и мучительной борьбе народов за лучшее устройство жизни, за полное раскрытие всех своих творческих потенций капля за каплей собирался тот бесценный нравственный опыт, который позволяет говорить о гуманистической устремленности развития личности во всемирной истории.
Много раз лучшие умы человечества искали ту безусловную и непреходящую формулу смысла жизни, которая привела бы человека к счастью, причем счастью, построенному с чистой совестью, на доброте и справедливости. Предпринимались многочисленные попытки найти тот «эликсир добродетели», который бы основывался на этических Абсолютах, с самоочевидностью проистекавших из неких внеисторических, надчеловеческих «высших сфер» бытия, способных подчинить себе, облагородить «грубую» реальность повседневной жизнедеятельности. Все эти попытки потерпели крах, канули в Лету истории, оставив в ее «этическом музее» безжизненные скелеты спекулятивных конструкций и возвышенных, но пустых иллюзий. Однако упорные поиски человеческой мысли, опиравшиеся на действительный нравственный опыт трудящихся масс – этих творцов истории,- не были бесплодны. Даже в преувеличенных, односторонних этических теориях прошлого зачастую содержатся драгоценные частицы того гуманистического фонда культуры, который является постоянным мощным стимулом, генератором прогрессивного развития общественных отношений. Взятое из самой толщи народной жизни, ее нравственной мудрости, было выдвинуто, например, «золотое правило» поведения, казалось бы простое до самоочевидности: «Никогда не причиняй другому того, что ты не хотел бы, чтобы причинили тебе». Иммануил Кант думал, что ему удалось сформулировать общий моральный закон – «категорический императив», который, в частности, гласит: «…поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству»1,
1 Кант И. Соч. В 6-ти т. М., 1965, т. 4, ч. I, с. 270.
Опираясь на этот «категорический императив», он с пафосом восклицал, говоря о мироощущении человеком своего бытия: «Звездный мир надо мной и моральный закон во мне!» Здесь нравственные основы жизни, моральное начало в человеке возвышались беспредельно, ставясь в один ряд с масштабами всеисторическими, всемировыми. И неудивительно: ведь вся история духовной культуры пронизана страстным этическим поиском, напряженным стремлением к выработке благородных моральных ценностей, придающих глубокий внутренний смысл деятельности людей, их усилиям и свершениям. И именно тогда, когда мыслители в этом поиске становились на почву нравственного возвышения личности в истории как процесса, как бесконечного, восходящего движения вперед, движения, на каждом особом историческом этапе которого человечеству приходится заново решать «вечные» морально-этические вопросы о смысле жизни, счастье, добре и зле,- именно тогда обобщенный ими опыт поколений вливался в общий ход нравственного прогресса. Недаром поэтому так велика в этих исканиях роль идеалов, этих вершин моральности, понимания их творчески-возвышающей жизнь человеческую роли. Еще этик Сенека с уверенностью писал своему другу Луцилию: «Выбери раз навсегда мерило жизни и по нему выпрямляй ее»1.
1 Сенека Л. А. Нравственные письма к Луцилию, с. 37.
Это выражение – «выпрямлять жизнь» – и сейчас звучит емко и мудро.
Наверное, можно с уверенностью сказать, что жизнь человека не меряется ни ее длиной, ни даже внешне благополучным ее течением, а ее «весом», качеством, т. е. внутренней ценностью, которая в решающей степени есть свойство нравственное. Наверное, в этом смысле можно даже утверждать, что долгота жизни сама по себе – факт как бы «внешний» для судьбы человека, которая оценивается по его внутридушевному богатству, воплощенному в его делах и измеренному ими. Верна старая мысль о том, что прожить жизнь достойно – есть высшая награда для самой жизни. К сожалению, эту этическую истину нередко понимают лишь на склоне лет, когда большая часть жизненного пути уже пройдена, причем не прожита, а изжита. В наше время особенно ясно, что две крайние альтернативы: «жизнь с идеалом» и «жизнь без идеала» – это альтернативы «живого» и «мертвого» духовного самобытия. Именно между двумя этими альтернативами и располагается ныне та шкала ценностей жизни и культуры, по которой проходят индивидуальные искания личностью своего морального «предназначения», здесь находятся высоты добра и бездны зла, все обертона оптимистических и пессимистических умонастроений.
Известный советский педагог В. А. Сухомлинский говорил, что Мир вступает в век Человека, связанный с переходом общества к коммунизму как торжеству подлинного,