Геннадий Гацура
Смерть в зеркальном лабиринте

Доктор Петерис Яунземс – высокий, представительный мужчина, облаченный по случаю устраиваемого им приема в белоснежный капитанский китель, поставил бокал с напитком на каминную полку и повернулся к гостям. В просторной гостиной, обставленной в стиле "модерн", собрался весь цвет города. Здесь был префект с женой и своими многочисленными дочерьми, был адвокат, было несколько крупных оптовых торговцев и представителей других почетных профессий.

– Господа, прошу минуточку внимания, – обратился к собравшимся доктор. – Как вы все, наверное, знаете, я только что вернулся из плавания на своей моторной яхте "Барта".

– О, конечно, – воскликнул адвокат Бауманис, как всегда находившийся в центре женского общества. – "Лиепаяс атбалсс" неоднократно писала об этом. Жители нашего маленького городка на берегу янтарного Балтийского моря не избалованы такими событиями и не каждый день отправляются в кругосветные путешествия.

– Вы мне льстите, господин Бауманис, до кругосветного плавания было далеко. Хотя, вы знаете, по возвращении я уже подумывал о нем. Но об это поговорим как-нибудь в другой раз. – Доктор позвонил в колокольчик, и в широких дверях гостиной вырос слуга. – Роберт, принесите, пожалуйста, тетрадь в кожаном переплете. Она лежит в моем кабинете на столе.

Слуга в черном костюме и белых перчатках кивнул, и, также молча, как появился, исчез.

– А сейчас, – продолжил доктор Яунземс, – я хотел бы представить тем, кто не знает, нашего славного сыщика господина Карла Гутманиса, пришедшего к нам в гости со своим молодым помощником Иваром Блумсом, племянником самого господина префекта.

Взгляды всех присутствующих обратились к сидящему в кресле-качалке пожилому мужчине с огромными седыми усами и стоящему рядом с ним молодому человеку в маленьких круглых темных очках и набриолиненной головой.

– Господин Гутманис не один год работает у нас в Лиепае следователем по особо важным делам и слава о его уме и проницательности уже давно перешагнула границы Курземе. Я, по правде говоря, недолюбливаю полицейских, но сегодня мне самому пришлось пригласить одного из них, да еще в качестве профессионального сыщика. Думаю, только он один сможет разобраться в этой запутанной и мрачной истории, свидетелем которой мне недавно пришлось быть. И если господину следователю удастся решить головоломку, то я, как вы знаете, человек по своей натуре скептический, соглашусь, что ему нет равных у нас, в Латвии, и, даже более того, стану одним из самых горячих поклонников его таланта.

– Ну, вот, – грустно вздохнул Карл Гутманис, слегка покачиваясь в кресле, – если бы я заранее знал об этом испытании, что пошлет мне судьба, и о возможности заполучить к себе в поклонники самого доктора Яунземса, то обязательно захватил с собой лупу.

– Шеф, у меня есть, – воскликнул молодой помощник следователя, выхватывая из кармана огромное увеличительное стекло. – Возьмите!

– Боюсь, Ивар, лупа в этом деле вашему патрону вряд ли поможет. Спасибо, Роберт, – доктор взял из рук слуги небольшую тетрадочку, заглянул в нее и тут же захлопнул. – Итак, если кто хочет услышать мою историю, рассаживайтесь поудобней.

Гости, зная за доктором талант прекрасного рассказчика, не заставили себя долго упрашивать, запаслись соответствующими им по духу напитками и, разместившись в глубоких кожаных креслах, приготовились слушать.

– Итак, как вы все, наверное, поняли, расследование, которое я хотел попросить провести нашего господина Гутманиса, имеет непосредственное отношение к моему путешествию. Постараюсь не загружать свой рассказ ничего не значащими подробностями и сразу же начну с самого главного. Произошло это как раз в середине моего плавания. Сначала яхту потрепал девятибалльный шторм, а затем, после двух дней изматывающей душу болтанки, она попала в полосу густого тумана. Дабы избежать столкновения с другим судном, я приказал зажечь габаритные огни, но от них было мало толку, потому как даже на расстоянии вытянутой руки ничего невозможно было разглядеть. Сутки мы блуждали в этом молоке, сменяя втроем друг друга на носу яхты. И вот, когда уже была потеряна всякая надежда, туман вдруг на несколько мгновений рассеялся, и мы увидели остров. Недолго думая, я направил яхту прямо на него. Благополучно проскочив мимо кипящих бурунов, мы вошли в спокойную бухту, отделенную от открытого моря грядой скал. В отвесной базальтовой скале, к которой удалось пришвартоваться, были вырублены небольшая площадка и лестница. Я предложил штурману и механику обследовать незнакомый остров, но они сказали, что еле держатся на ногах от усталости и вряд ли смогут одолеть и с десяток ступенек. Оставив их на яхте и прихватив на всякий случай керосиновый фонарь, я отправился на осмотр острова.

– Неужели, господин Яунземс, вам не было страшно идти одному? – Спросила, сидя с широко открытыми глазами и сложенными на своей большой груди руками, жена префекта.

Доктор снял пенсне и, слегка нахмурив брови, ответил:

– Вы знаете, госпожа Петерсоне, пожалуй, нет. В тот момент у меня было такое чувство, что я обязан это сделать. Цепляясь за вмурованные в стену бронзовые кольца, я долго поднимался по узкой лестнице, пока не оказался на вершине. Прямо передо мной, как бы являясь естественным продолжением скалы, высился огромный неприступный замок. "Чей безумный гений воздвиг его здесь?" – подумал я еще в тот момент и, как оказалось, был прав… Начало темнеть. Я зажег фонарь и пошел к единственной в стене окованной железом двери. Я успел основательно продрогнуть, когда, наконец, в ответ на мой стук, послышался шум отодвигаемых засовов, и на пороге появился молодой мужчина с шандалом в руке. "Входите", – довольно недоброжелательно буркнул он и, повернувшись спиной, скрылся в одном из узких темных коридоров. Увидев такой холодный прием, мне, грешным делом, пришла в голову мысль, уж не попал ли я в логово морских разбойников, и желание поближе познакомиться с обитателями замка заметно уменьшилось. Даже более того, захотелось поскорей вернуться на яхту, но природное любопытство все же пересилило страх, и я, переступив порог, закрыл за собой дверь. "Проклятая сырость, – сказал мужчина, останавливаясь возле горящего камина, – днями и ночами топлю печи, но все равно здесь остается холодно, как в склепе. Грейтесь". С этими словами он вышел, а я остался один в огромном, освещенном факелами совершенно пустом зале.

Доктор Яунземс взял с каминной полки бокал с напитком, пригубил его и задумчиво прошелся несколько раз туда-обратно. В гостиной царила мертвая тишина, никто не смел даже