- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (32) »
Павел Автомонов В КУРЛЯНДСКОМ КОТЛЕ
ДРУЗЬЯМ — СОВЕТСКИМ ПАРТИЗАНАМ-ПАРАШЮТИСТАМ — ПОСВЯЩАЮАвтор
«ЧТО ВЫ ЗНАЕТЕ О КУРЛЯНДИИ?»
Машина мчалась на восток. Мы — четверо — стоим в кузове, прижавшись к кабине. Встречный ветер сердито треплет наши отросшие волосы. Глядя друг на друга, мы улыбаемся. На лицах у нас радость: мы едем по освобожденной земле, стоим во весь рост, говорим полным голосом. Машина переваливает через высотку. Знакомые места. Отсюда, вот от этих берез, в ясный майский день смотрел я на разбросанные среди зелени полей хутора, на лес, что темнеет вдали, сливаясь с дымкой горизонта. Но тогда и поля, и лес, и вся открывающаяся сейчас перед глазами, такая чудесная, сверкающая бесконечным разнообразием равнина — мне казалась иной — тусклой и встревоженной. Теперь убранные поля уже посерели, березы на пригорке золотятся умирающей листвой, дом — рядом с шоссе — полуразрушен снарядом, но я гляжу и не чувствую осеннего умирания. Перед глазами все выглядит так ярко и радостно, точно снова вернулся май. Не беда, что у дома рядом с шоссе вырвана стена, а крыша пробита осколками. Не беда! Должно быть, также думает и тот усатый латыш, который чинит разбитую крышу. Смотрю вокруг, и мне становится немного грустно, — жаль, что теперь, когда вновь возрождается здесь жизнь, приходится покидать этот край. Навстречу нам по шоссе двигаются обозы, колонны грузовиков, артиллерия, группа связистов тянет провод. Все это направляется туда, на запад, к Риге, за освобождение которой идет бой. Мы поднимаем руки, приветствуя заполнивших встречную машину советских бойцов. — Узнаешь место? — показывая на опушку леса около шоссе, тронул меня за плечо командир нашей группы Николай Зубровин. — Знакомая работа. Зубровину всего лишь двадцать четыре года, но лицо его прячется в густой светлой бородке; отросшие вьющиеся волосы закрывают шею. На опушке валялись остовы сожженных немецких машин и около них, полузарывшись в землю, три ржавых танка. Вспомнилось, как тогда, весной, у этой опушки остановилась на отдых танковая колонна гитлеровцев и я передавал командованию фронта радиограмму о числе машин и координаты их нахождения. — Дали тогда им жару «илы», — передернув широкими плечами, сказал Агеев, стоявший рядом с Зубровиным. — Интересно, догадались ли немцы, что их подстерегли разведчики? — спросил четвертый наш спутник — Ефим Колтунов, красивый, стройный малый. — Как твое настроение, Алеша? Полетишь еще раз в тыл к гитлеровцам? — после недолгого молчания спросил он, обращаясь к Агееву. — Нет, — усмехнулся тот. — Пожалуй, не полечу. Два раза перелетал, раз пешком фронт переходил… теперь я на передовую, а то, боюсь, жена с ума сойдет, если опять полгода не буду ей писать. — А все-таки, если хорошенько подумать? — не отставал Колтунов. — Не полечу, — повторил свое решение Агеев. — Если вот отпуск получу, как приедем в штаб, тогда подумаю, — добавил он и подмигнул, хитро прищурив глаза. — Так я скажу — полетишь, Алеша, честное слово! Пройдет вот денька три и потянет… Я, если предложат мне, полечу, только в бане помоюсь… А ты разве отстанешь? Люблю я, ребята, свое дело разведчика, — продолжал Колтунов, но в это время машину подкинуло на какой-то выбоине, и он, ухватившись за мое плечо, замолчал.
…До Изборска ехали без остановок. Но при въезде в Изборск путь нашей машине перегородил шлагбаум. Лейтенант — дежурный контрольно-пропускного пункта — приказывает нам слезть и предъявить документы. Зубровин пытается объяснить, кто мы. — Меня это не интересует, — говорит лейтенант. — Предъявите документы! — Гитлеровцы не могли снабдить нас документами, товарищ лейтенант, — объясняет Зубровин дежурному. Но дежурный подозрительно косится на наши автоматы и решительно настаивает на своем. Поведение лейтенанта нам понятно. Любой из нас, будучи на его месте, сделал бы то же самое. Документов у нас нет. Обросшие бородами, без фуражек, в гражданских пиджаках, с оружием и радиостанцией, мы кажемся подозрительными. Нас препровождают к коменданту. Пожилой майор, прищурив строгие глаза, осмотрел нас с головы до пят. — Что за братия? — спросил он. Зубровин ответил, что мы партизаны, точнее, разведчики Ленинградского фронта, почти полгода находились в тылу врага, теперь, после прихода нашей армии, едем в распоряжение своего командования. — Понятно! — согласился майор. — Я сам командовал партизанским отрядом под Лядами. — А мы на первом задании были под Новосельем, — сказал Зубровин. — Почти соседи. Майор оживился. Разговор зашел о командирах псковских партизан, о боях, в которых принимали участие. Недоверие, с каким нас встретили, растаяло. — На Ленинград путь держите? — спросил майор. — Наверно, сами ленинградцы? — Нет, товарищ майор, — ответил Зубровин. — Среди нас нет ни одного ленинградца. Я — командир группы — родом с Урала, радист наш, — Зубровин показал на меня, — с Украины, этот… Агеев — с Волги, Колтунов из Эстонии, из города Мустве, почти здешний, но мы, товарищ майор, душой ленинградцы! — В Ленинграде мы блокаду пережили, — сказал я. Майор, убедившись в том, что мы на самом деле разведчики, не стал больше расспрашивать. Он отдал распоряжение дежурному: — Накормите товарищей, а потом устройте их на самую дальнюю машину, какая пойдет на восток. — Есть, товарищ майор! Комендант пожал нам руки, и мы вышли. В ожидании попутной машины я невольно представлял себе приезд наш в Ленинград. Как выглядит он теперь, когда нет блокады? Из Ленинграда мы два раза за эту войну вылетали в тыл врага. — Ты, Николай, как приедем, не забудь бороду обрезать, — посмеивался Колтунов над Зубровиным. — А то, не ровен час, примчишься бородатый в госпиталь к Валюшке. Помнишь, как тогда, зимой, перемахнул ты через забор? Напугаешь ее. — Попробую и теперь через забор, так быстрее, — смеялся Зубровин. Он лежал на траве, заложив руки за голову. — А что до моей бороды, — продолжал он, — то чем же она плоха? Бороду носили многие великие люди. — Так то «великие», а мы разведчики, — вмешался Агеев. — А бороду твою надо в первой попавшейся парикмахерской ликвидировать! У здания комендатуры остановилась легковая машина. Из нее вышел незнакомый подполковник и быстро взбежал на крыльцо. Через некоторое время он показался вместе с комендантом. — Вот они, товарищ подполковник, — показал на нас комендант. — Еще
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (32) »