Грэйнджер хмыкнул. Все казалось слишком запутанным, слишком диким. Какого дьявола Эд Карлион решил покинуть дом и спрятаться среди искалеченных механизмов и покореженных автомобилей?

Впереди послышался крик, но кричал не тот, кого они преследовали. Из-за деревьев показался кто-то еще. Тони Гарсия, тоже несущий ночную вахту, бежал наперерез Карлиону, который, согнувшись уже чуть ли не вдвое, несуразно, вприпрыжку скакал по лужайке.

Грэйнджер и Хэйс находились ярдах в пятидесяти от Карлиона, когда Гарсия с опущенной пушкой заступил дорогу бегущему. Все они далеко отклонились от сети парковых тропок, свет фонарей едва доходил сюда. Грэйнджер и Хэйс замедлили шаг; грудь великана бурно вздымалась, дышал он тяжело и хрипло. Друзья думали, что Карлион остановится перед Гарсией, но ошиблись.

Вместо этого прихрамывающее существо вскинуло руку — руку, которую ночь как-то исказила, вытянула, и резко опустило ее, полоснув наискось по человеку. Пистолет Гарсии отлетел в сторону, раздался короткий крик, а потом Карлион снова понесся по склону, на этот раз двигаясь куда проворнее.

Грэйнджер и его спутник кинулись к упавшему, больше беспокоясь о Гарсии, чем о беглеце. Они добрались до товарища в считаные секунды — и в ужасе отшатнулись. Их друг барахтался в черной луже, одной рукой зажимая горло, а другой колотя по траве, отчаянно моля о помощи. На рубахе его расплывалось темное пятно.

Хэйс наклонился и осторожно коснулся сведенных судорогой пальцев Гарсии, но тут же отдернул руку.

— Как, черт возьми, он это сделал?

Горло и верхняя часть груди Тони были разорваны.

— Это сделал Эд? — Оцепеневший Грэйнджер следил за удаляющейся фигурой. На его глазах бегущий перепрыгнул через проволочную изгородь парка и исчез из виду. Ошарашенный — точно при виде призрака — Грэйнджер не сразу осознал, что Хэйс трясет его.

— Он мертв. Бога ради, мертв! — выл великан, всем телом содрогаясь от гнева, страха, бессилия. — Тони мертв!

Грэйнджер очнулся и уставился на неподвижное тело Гарсии.

— Позаботишься о нем, Эл? Вызовешь полицию или…

— А ты что задумал?

— Один из нас должен выследить Эда Карлиона, или кого мы там видели. Если он уйдет сегодня, считай, что мы его потеряли. Я спускаюсь туда.

Ужас исказил лицо здоровяка. Казалось, он сейчас заплачет.

— Я приведу подмогу.

— Давай.

Грэйнджер побежал через парк, не оглядываясь. Еще секунда — и он остался бы с Хэйсом, вернулся назад, к безопасности, к здравомыслию. Но он обязан был закончить дело.

Это оказалось куда проще, чем он думал. За парком, стоя на склоне, тянущемся к обширному кладбищу автомобилей, он ощутил пробуждение животных инстинктов. Охота. Близость убийства. Эд Карлион, или кем там он стал, — дичь, законная добыча. Он убил — и должен быть убит. Закон на стороне Грэйнджера.

Бесшумно ступая, он двинулся вдоль гребня, внимательно разглядывая гигантские курганы искореженного железа и разбитых машин внизу. Найти убежище среди этих плотных нагромождений казалось делом нелегким. Карлиону, чтобы спрятаться, пришлось бы вгрызаться, точно червю, в сплошную стену. Ему, несомненно, пришлось обойти площадку — или по крайней мере часть ее — по периметру.

А потом Грэйнджер увидел то, что искал. Огромный ангар, склепанный кое-как из гофрированных железных листов. Одна из гигантских дверных створок косо висела на вывороченных петлях. За ней зияла черная пасть барака, из которой наполовину высовывался какой-то перегоревший, развалившийся механизм в рыжем саване ржавчины.

Беглец был там. Грэйнджер точно знал это. Он почти чувствовал на себе взгляд Карлиона, как и тогда, на улице, когда впервые увидел его. Волна ужаса окатила Грэйнджера.

Он начал спускаться.

Остановившись возле разбитого мотора, Грэйнджер вглядывался во мрак. Напряженный палец он держал на курке пистолета. Слишком темно, чтобы идти внутрь.

— Эд, — прошептал он, но из горла от страха вырвался лишь глухой хрип. Он позвал снова, громче, но ответа не последовало. Стояла какая-то сверхъестественная тишина — ни шороха, ни писка. Он слышал лишь собственное дыхание и чувствовал, как напряжены его нервы. Когда Грэйнджер потянулся к кривой створке, в сарае что-то то ли затрещало, то ли посыпалось.

Лужица света задрожала у его ног, не озаряя внутреннего пространства сарая.

— Эд, я знаю, что ты там.

Никчемные слова, но Грэйнджеру хотелось услышать собственный голос. Он сделал крошечный шажок вперед и застыл на пороге. Прищурившись, мужчина разглядел старую керосиновую лампу, чадящую в нескольких ярдах от него. Она стояла на верстаке, которым давным-давно никто не пользовался. Сарай был набит битком, даже с потолка свисали какие-то цепи, сплетаясь в уродливую паучью сеть. На пыльном полу валялись разъеденные коррозией части двигателей и рабочие инструменты.

Глаза Грэйнджера постепенно привыкали к свету; границы поля зрения расширились. Но кроме лампы других следов присутствия обитателя барака он не замечал. И все-таки керосинку зажег Карлион. Больше некому.

— Ты не должен бояться, Эд Это Грэйнджер.

Он произнес это, в первую очередь желая успокоить себя, и все же сердце его ёкнуло, когда он уловил какое-то движение возле каркаса старой тачки. Рука с пистолетом взлетела и описала круг. За передним бампером застыла фигура — совершенно неподвижная, так что на миг Грэйнджер даже подумал, что там всего лишь висит старый комбинезон. Но потом тусклый свет очертил лицо и заплясал в диких глазах.

Это был Эд Карлион, но был он, несомненно, болен. Возможно, безумен.

— Эд. Проклятье, что с тобой случилось?

— Он не понимает тебя, — послышался шепот из глубины сарая.

Грэйнджер резко повернулся, но ничего не увидел.

— Кто ты? Что здесь происходит?

От испуга Грэйнджер едва не разрядил всю обойму в том направлении.

— Опусти оружие. Оно тебе не понадобится. — Голос был поразительно, до нелепости спокоен, что совершенно не вязалось с ситуацией.

— Выходи на свет, чтобы я мог тебя увидеть, — рявкнул Грэйнджер, продолжая целиться в темноту.

— Хорошо.

Тень начала уплотняться, и тут Грэйнджер услышал за спиной тяжелые шаги. Он мигом обернулся, не желая попасться на удочку.

Грэйнджер ахнул, едва не уронив пистолет: в дверном проеме, сгорбившись и держась за косяк, стоял Гарсия. Эл Хэйс ошибся — их друг вовсе не погиб!

— Тони… — Грэйнджер шагнул вперед и тут же понял свою ошибку.

Гарсия поднял голову, и свет упал на страшную открытую рану на шее, на побуревшее пятно крови на груди. После таких повреждений люди не оправляются и тем более не ходят.

Глухое,