- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (21) »
персонально.
Потапов — Пойди, пойди. (Кривошеину.) Что случилось, Игнат Степаныч?
Кривошеин — О чём вы?
Потапов — Квартиру тебе дали. Знали — женишься…
Кривошеин — Я могу съехать с квартиры.
Потапов (почти задушевно) — Оставь, Игнат Степаныч, этот той. Думай лучше обо мне. Я ведь не из любопытства. Всё хотел спросить… Ты по-мужски, не стесняясь.
Кривошеин — Что ж стесняться… Сделал ошибку, теперь расплачиваюсь.
Потапов — Да в чём ошибка-то?
Кривошеин — Оттолкнул Кружкову от себя.
Потапов — Поправимо…
Кривошеин — К сожалению, нет.
Потапов — И давно?
Кривошеин — Несколько месяцев.
Потапов — Чего ж молчал?
Кривошеин — Радости мало говорить об этом.
Потапов — Да в чём дело? Что ты там начудил?
Кривошеин — Понимаете, Алексей Кирьяныч… Она работница. Показалось мне, что трудно будет нам друг с другом… Ну, как вам объяснить? Неправильный тон взял. Ну, не сложилось как-то…
Потапов — Да что у тебя там не сложилось?
Кривошеин (вдруг горячо) — Хотелось мне её как-то поднять, ну, всё сразу, понимаете?.. Ну, чтоб всё она узнала… И в музеи, и в театры, и книги, и лекции… А чувствую, что устаёт она от всего.
Потапов — Ещё бы… Она ж, милый, в вечерней школе учится…
Кривошеин — Я помочь хотел…
Потапов — От такой помощи ноги протянуть недолго… О любви-то ты ей говорил?
Кривошеин — Мало.
Потапов (передразнивая) — «Мало…» Эх ты, инженер…
Кривошеин — Одним словом, она ушла.
Потапов — Не с того начал. Ты б ей о любви, а потом она уж за тобой не то что в музеи, а на край света пошла.
Кривошеин — Вот так…
Потапов — Да, нехорошо… А сейчас она депутат Верховного Совета… Вот тебе и работница. А ты её любишь?
Кривошеин — Получается, что люблю.
Потапов — А знаешь что, пойди к ней на приём. Объяснись. Если она любит, поймёте друг друга.
Кривошеин — Нет, сейчас это уже невозможно.
Потапов — Ай-яй-яй, квартира из трёх комнат пропадает! А может, обойдётся? Вот мы с Ириной тоже вроде оба с характерами, а ничего… Ей богу, ничего. Где уступишь, для виду, конечно, и в общем — глава семьи. Хозяин положения. Чтобы она когда-либо пошла против меня? Нет, не бывает так. Тебе, конечно, было бы труднее. Сам глава семьи, а жена — депутат… Попробуй подать голос против? А? Не подашь? Не подашь.
Кривошеин — Теперь, конечно, не подам. Я прошу, Алексей Кирьяныч, больше никогда не говорить об этом.
(Входит Шура.)
Шура — Товарищ Северова. Потапов — Проси. (Шура вышла, входит Северова.) Дорогу текстильной промышленности. Здравствуйте, Ольга Ивановна. И познакомьтесь. Наш главный технолог Игнат Степаныч Кривошеин. Северова — Северова. (Знакомятся.) Потапов — Ольга Ивановна, директор текстильного комбината. Кривошеин — Я знаю. (Потапову.) Я больше вам не нужен? Потапов — Пока нет. (Кривошеин поклонился Северовой и вышел. Северова провожает его недружелюбным взглядом.) Что ты на него так, Ольга Ивановна? Понравился, небось? Женщина всегда останется женщиной. Северова — А зачем же ей быть мужчиной; их и так достаточно. Потапов — Не скажи, на нас сейчас большой спрос. Северова — А-а, Потапов, кто-то сболтнул однажды глупость, а ты повторяешь. Потапов — Однако ты его с интересом рассматривала. Яркий представитель сильного пола? Заинте-ресовалась бы. Холост. Неплохой жених бы для тебя был. Северова — Оставь, Потапов. Я к тебе не за женихом пришла. Потапов — Зачем изволила, соседка? Северова — Помог бы нам… по-соседски. Потапов — Чем же тебе помочь? Северова — Как производство производству. Потапов — Ольга Ивановна, у нас же профили разные. Северова — А ты в анфас на это дело посмотри. Потапов — Так вы ж ситчик делаете. Восемнадцатый век. А мы — станки. Я б вас давно за московскую черту вывел, во Владимир куда-нибудь или, там, в Муром. Северова — Что так близко? Подальше бы… Потапов — Можно и подальше. Москва, Ольга Ивановна, давно уже из ситцевой стала индустриальной. Северова — Лозунгами разговариваешь? Потапов — Ладно, не ругайся… В чём дело-то? Северова — Алексей Кирьяныч, выслушай меня серьёзно. Ты ведь знаешь, тесть твой с инженером Горбенко станок изобрели? Потапов — Старик всю жизнь что-нибудь изобретает. Северова — Понимаешь, станок для электромеханического способа гравирования. У нас сейчас рисунок гравируется от трёх недель до двух месяцев, а этот станок даёт возможность гравировать в два дня. Понимаешь, в два дня! Какое богатство тканей мы можем выпускать разных рисунков!.. Ну, вот мы сейчас даём 90 примерно рисунков в год… А сумеем восемьсот. Восемьсот, Потапов! Потапов — Да что вы, художественная мастерская? Северова — Конечно! Стопок улучшит ткани, сделает их веселее. Имея такое количество рисунков, мы и выпускать тканей будем больше. Потапов — Ну-у? Северова — Человечество за это время какой путь прошло? Быстрее звука летать стало. Атомная энергия перестала секретом быть. Потапов — Как известно, перестала. Северова — А материю мы выпускаем ешё по-старинке. Потапов — Отсталая вы отрасль, Ольга Ивановна. Северова — Так вот мы революцию в текстильной промышленности делаем! Потапов — Ого! Северова — Нам война помешала. Потапов — Портянки делали? Северова — И парашютный шёлк. Потапов — Теперь занавесочки будете? Северова — И занавесочки… Потапов — А может, не надо занавесочки? Может, не надо заслонять солнце от человека? И вообще о человеке, больше думать. Станки надо делать, Ольга Ивановна! А ты с ситцами! Северова — Я со станками. Прими от нас заказ. Потапов — Тяпки ж от вас приняли, а теперь что: лейки, что ли, для пригородного хозяйства? Северова — Заказ на станки, на новые печатные станки! Потапов (рассмеялся) — Вот характер женский! Ведь нет разума, одно голое чувство. Северова — А ты одень его. (Расстёгивает портфель, достаёт яркий отрез материи очень красивой расцветки и, развернув, бросает его на стол.) Вот! Хорош? Потапов (пробует наощупь) — Сколько платили в комиссионном? Северова — Потапов! Это нашей фабрики. Пробная. Да если твоя Ирина оденется в такое?! Потапов — А зачем ей? Она профсоюзный деятель. Я б для профсоюзных деятелей форму изобрёл. Коричневое платье с чёрным
(Входит Шура.)
Шура — Товарищ Северова. Потапов — Проси. (Шура вышла, входит Северова.) Дорогу текстильной промышленности. Здравствуйте, Ольга Ивановна. И познакомьтесь. Наш главный технолог Игнат Степаныч Кривошеин. Северова — Северова. (Знакомятся.) Потапов — Ольга Ивановна, директор текстильного комбината. Кривошеин — Я знаю. (Потапову.) Я больше вам не нужен? Потапов — Пока нет. (Кривошеин поклонился Северовой и вышел. Северова провожает его недружелюбным взглядом.) Что ты на него так, Ольга Ивановна? Понравился, небось? Женщина всегда останется женщиной. Северова — А зачем же ей быть мужчиной; их и так достаточно. Потапов — Не скажи, на нас сейчас большой спрос. Северова — А-а, Потапов, кто-то сболтнул однажды глупость, а ты повторяешь. Потапов — Однако ты его с интересом рассматривала. Яркий представитель сильного пола? Заинте-ресовалась бы. Холост. Неплохой жених бы для тебя был. Северова — Оставь, Потапов. Я к тебе не за женихом пришла. Потапов — Зачем изволила, соседка? Северова — Помог бы нам… по-соседски. Потапов — Чем же тебе помочь? Северова — Как производство производству. Потапов — Ольга Ивановна, у нас же профили разные. Северова — А ты в анфас на это дело посмотри. Потапов — Так вы ж ситчик делаете. Восемнадцатый век. А мы — станки. Я б вас давно за московскую черту вывел, во Владимир куда-нибудь или, там, в Муром. Северова — Что так близко? Подальше бы… Потапов — Можно и подальше. Москва, Ольга Ивановна, давно уже из ситцевой стала индустриальной. Северова — Лозунгами разговариваешь? Потапов — Ладно, не ругайся… В чём дело-то? Северова — Алексей Кирьяныч, выслушай меня серьёзно. Ты ведь знаешь, тесть твой с инженером Горбенко станок изобрели? Потапов — Старик всю жизнь что-нибудь изобретает. Северова — Понимаешь, станок для электромеханического способа гравирования. У нас сейчас рисунок гравируется от трёх недель до двух месяцев, а этот станок даёт возможность гравировать в два дня. Понимаешь, в два дня! Какое богатство тканей мы можем выпускать разных рисунков!.. Ну, вот мы сейчас даём 90 примерно рисунков в год… А сумеем восемьсот. Восемьсот, Потапов! Потапов — Да что вы, художественная мастерская? Северова — Конечно! Стопок улучшит ткани, сделает их веселее. Имея такое количество рисунков, мы и выпускать тканей будем больше. Потапов — Ну-у? Северова — Человечество за это время какой путь прошло? Быстрее звука летать стало. Атомная энергия перестала секретом быть. Потапов — Как известно, перестала. Северова — А материю мы выпускаем ешё по-старинке. Потапов — Отсталая вы отрасль, Ольга Ивановна. Северова — Так вот мы революцию в текстильной промышленности делаем! Потапов — Ого! Северова — Нам война помешала. Потапов — Портянки делали? Северова — И парашютный шёлк. Потапов — Теперь занавесочки будете? Северова — И занавесочки… Потапов — А может, не надо занавесочки? Может, не надо заслонять солнце от человека? И вообще о человеке, больше думать. Станки надо делать, Ольга Ивановна! А ты с ситцами! Северова — Я со станками. Прими от нас заказ. Потапов — Тяпки ж от вас приняли, а теперь что: лейки, что ли, для пригородного хозяйства? Северова — Заказ на станки, на новые печатные станки! Потапов (рассмеялся) — Вот характер женский! Ведь нет разума, одно голое чувство. Северова — А ты одень его. (Расстёгивает портфель, достаёт яркий отрез материи очень красивой расцветки и, развернув, бросает его на стол.) Вот! Хорош? Потапов (пробует наощупь) — Сколько платили в комиссионном? Северова — Потапов! Это нашей фабрики. Пробная. Да если твоя Ирина оденется в такое?! Потапов — А зачем ей? Она профсоюзный деятель. Я б для профсоюзных деятелей форму изобрёл. Коричневое платье с чёрным
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (21) »