высшее начало, "Сверхдушу". Для этого нукжны покой и уединение, хотя бы в четырех стенах своего дома, а лучше всего на лоне прекрасной, дикой природы. Люди должны отринуть ложные ценности и вновь обрести способность видеть красоту мира. Мрачному и суровому кальвинизму был нанесен сильный удар.

Дикинсон восприняла многие из идей Эмерсона - они носились в воздухе, но пошла гораздо дальше. Ее анализ человеческой души, расколотой трещинами в глубоко драматический момент истории, когда рушились вековые устои, стремился дойти до конца, ничего не принимая на веру, не довольствуясь полуправдой. Для такого анализа был нужен большой душевный опыт. И снова загадка для биографов: где нашла его девушка, почти не покидавшая родного дома, избравшая долю затворницы? В поэзии Дикинсон живет ирония гейневской силы, насмешливый скепсис и чисто американский трезвый юмор.

Если для Шекспира весь мир - театр, то для Дикинсон театр - это душа человека, где при пустом партере разыгрываются шекспировские трагедии. Огромные темы раскрываются в борьбе противоречий: смерть и бессмертие, красота природы и невозможность с ней слиться, поэт, творящий для людей, и общество филистеров; стремление к богу и возмущение миропорядком; потребность верить и мучительные сомнения. В поэзии Дикинсон чувства приобретают огромный накал, отсюда образы катастрофы, грозы, смерча; радость жизни до того сильна, что нет сил ее вынести; любовь в полную мощь испепеляет. Поэзия - удар молнии.

Для Эмили Дикинсон каждый восход, каждый закат - неповторимое событие, она и сама работает "по методу Солнца", избегая клише и габлонов. В своих ранних стихах Дикинсон порой нагнетает неожиданные, причудливые образы, жонглирует ими, наслаждаясь игрой фантазии, богатством красок.

В 1860 году она пережила какое-то духовное потрясеение, возможно, любовь к человеку, для нее недоступному, который и не знал о ее чувстве. Происходит творческий взрыв. В последующие шесть лет она создает около тысячи стихотворений. Не следует забывать, что как раз в те годы шла война между Северными и Южными штатами. Тихий Амхерст лежал как будто в стороне от событий, но и в нем оплакивали погибших сыновей.

Примерно с 1862 года Дикинсон начинает избегать общества. Даже близкие друзья слышат только ее голос, доносящийся из соседней комнаты. Но недаром она сказала про свою поэзию: "Это Письмо мое Миру". Дикинсон пишет множество писем, часто прилагая к ним стихи. Письма ее - проза поэта, которая все время стремится войти в кристаллическую решетку стиха. Эмили Дикинсон в высокой степени была присуща способность "мыслить стихом". Рождение мысли и рождение стиха для нее единый творческий акт.

В строгом уединении она продолжала работать.

С годами поэзия Дикинсон становится все более сжатой и афористичной, мысль обретает новые глубины. Стихотворения пояаляются редко, "праздник не каждого дня".

В мае 1886 года она слабеющей рукой написала последнюю записку: "Маленькие кузины. Отозвана назад. Эмили".

После смерти Эмили Дикинсон ее сестра нашла в ящике бюро множество маленьких тетрадочек и ворох листков со стихами. Такое поэтическое богатство явилось пролной неожиданностью даже для ближайших родственников поэтессы. До нашего времени дошло около двух тысяч стихотворений.

В 1890 году появился первый небольшой сборник стихов Эмили Дикинсон. Осторожный и благоразумный Хиггинсон - главный редактор сборника и автор предисловия к нему - опубликовал перед его выходом статью. Он старался привлечь внимание читателей к поэзии, богатой счастливыми находками, но несколько необычной, и в то же время извинялся за ее несовершенство. Сборник имел успех, вслед за ним в 90-х годах появились два других сборника стихов и писем, а затем публикации вдруг прекратились - и надолго, до конца 20-х годов. Возник скандальный процесс о литературногм наследстве.

Лишь в 1955 году Гарвардский университет выпустил в свет полное собрание стихотворений Эмили Дикинсон, а в 1958 году - собрание сохранившихся писем. Выполнил эту труднейшую работу Томас Х. Джонсон, освободив творения Дикинсон от неумелой редакторской правки, искажений и ошибок.

Ныне Эмили Дикинсон - общепризнанный классик американской литературы. Выросла целая "дикинсониана", посвященная ее жизни и творчеству. Как атрибут посмертной славы, появилась почтовая марка с ее портретом. Стихи ее переведены на ряд европейских языков. Когда-то Дикинсон написала в одном незавершенном стихотворении:

Презренье к ней - вот Славы

Продажная ценф.

Отринешь Славу - за Тобой

Погонится она.

? ? ?

Такой - крошечный - крошечный - Челнок В тихой заводи семенил. Такой - вкрадчивый - вкрадчивый - Океан Посулом его заманил.

Такой - жадный - жадный - Бурун Сглотнул его целиком И не заметил царственный флот Челнок на дне морском.

* * *

Есть что-то в долгом Летнем дне В ленивом факельном огне Торжественный настрой.

И что-то в летний полдень вдруг Отзвук - аромат - Лазурь Глубинней - чем восторг.

А летней ночью - меж тенет Мерцая что-то проблеснет Махну рукой в ответ

Вуаль спускаю убоясь А вдруг от слишком жадных глаз Все убежит - но нет

Волшебных пальцев не уймешь И в тесных ребрах невтерпеж Пурпурному ручью.

Янтарный флаг восточных стран Багряных красок Караван Утеса на краю.

Спежи же - Утро - и опять Мир в чудеса одень Иду встречать я - сквозь росу Новый Летний день!

* * *

Отличие Отчаянья От Страха - как разлом За миг до катастрофы И через миг - потом.

Не колыхнется Разум Спокоен будто Глаз Гипсового слепка Он знает - что незряч.

* * *

Два Заката Послала я День меня перегнать не смог Я второй завершила - и россыпь Звезд Он едва лишь первый разжег.

И пусть - как заметила я друзьям Обширней его Закат Но мой не в пример удобней Легко унести в руках.

* * *

Ура! Отгремела буря Трое - достигли земли Тридцать - сглотнул кипящий Прибой Скалы подстерегли.

Салют - Скупому Спасенью Гуди - погребальный звон! Соседей - друзей - братьев Кружит воронка волн.

Хорошо вспоминать - как спасся Когда вихрь ломится в дверь Дети спросят "Аэти тридцать Тоже дома теперь?"

Тут в глаза - прольется молчанье И в повесть мягкий свет Дети - не спросят больше Лишь Море - даст ответ.

* * *

Вот способ мой читать Письмо Запру сначала Дверь Пальцем подтолкну - потом Велю верней стеречь

Подальше в угол отойду Чтоб не встревожил стук Письмо я выну не спеша Сургуч сломлю невдруг

На стену - на пол брошу взгляд Где жмется темнота Быть может - там укрылась Мышь Еще не заклята

Вздохну - как бесконечна я Для всех знакомых - небыль Как Неба мне недостает Не ангельского Неба.

* * *

Прославлен в собственных глазах Вот прочный пьедестал. Но что