Дэвид Дархем «Кровавое заклятие»

Латону и Патриции

Благодарности

Помимо моей жены Гудрун, я благодарю Латона Джонсона и Джерри Лебланка, прочитавших мое произведение, когда оно существовало только в виде рукописи, и Джеймса Патрика Келли — за одобрительный кивок. Я хочу сказать спасибо Слоану Харрису, который был прекрасным агентом, и Джеральду Говарду — великолепному редактору. Также спасибо всем моим коллегам по магистерской программе, в особенности ребятам из группы беллетристики — за поддержку, когда я перешел на темную сторону. И спасибо всем в «Даблдей» и «Якоре». Я собирался написать небольшую историю, но множество людей, которых я просто не могу здесь перечислить, помогли мне создать настоящий роман, который вы теперь держите в руках.

Книга первая Королевская идиллия

Глава 1

Убийца начал свой путь из крепости Мейн-Тахалиан, миновав огромные ворота с дубовыми, укрепленными железом створками, приоткрытыми ровно настолько, чтобы выскользнуть наружу. Выехал он на рассвете, одетый, как большинство воинов Мейна, в плащ из лосиной шкуры, полностью укутывающий тело и ноги и прикрывающий даже коня. Грудь наездника защищал прочный нагрудник из двух слоев металла, обитый изнутри мехом выдры. Убийца ехал на юг по заснеженной земле, замерзшей до ледяного блеска.

Зима была яростно холодна. Первые несколько дней пути пар, вырывавшийся изо рта, замерзал на губах; иней ложился причудливыми выступами, отчего рот сделался похожим на вход в пещеру. Шарики льда путались в бороде, стукаясь друг о друга, точно стеклянные бубенцы.

Убийца встречал на пути не так уж много людей — даже когда проезжал через поселения, состоявшие из приземистых домиков с полукруглыми крышами. Он видел на снегу следы зайцев и белых лис и лишь изредка — самих зверей. Один раз снежный кот долго наблюдал за ним с вершины огромного валуна, размышляя, убежать ли от всадника или погнаться за ним.

Время от времени убийца поднимался на гребни холмов и окидывал взглядом равнины, кишащие северными оленями. Невиданное доселе зрелище. Сперва он даже подумал, что каким-то чудом забрел в мир духов. Затем уловил застарелый запах животных, и это убило тайну. Всадник въехал прямо в середину стада, весело наблюдая, как олени кинулись в разные стороны. Грохот их копыт эхом отдавался в груди.

Если бы земли мейнцев принадлежали им, он мог бы охотиться на этих зверей, как делали его предки. Но мечте не под силу изменить реальность. Народ мейн, северное высокогорное плато того же названия, великая твердыня Тахалиан, знатный род, который должен был бы владеть этой территорией, — последние пять веков все они принадлежали Акации. Мейнцы потерпели поражение, были истреблены в великом множестве, и с тех пор здесь заправляли иноземные наместники, взимавшие непомерные налоги и беспрестанно требовавшие рекрутов. Воины Мейна уходили служить в армию Акации. За тридевять земель, вдали от дома они не могли услышать предков. Всадник видел в этом огромную несправедливость, которой давно следовало положить конец.

За первую неделю пути он дважды сворачивал с главной дороги, чтобы обогнуть заставы Северной Стражи. Все бумаги были в порядке, и вряд ли кто-нибудь стал бы его задерживать, но всадник не доверял акацийцам. А вдобавок ему претила сама мысль о том, что придется делать вид, будто он признает их власть. Каждый крюк приближал его к Черным Горам, которые тянулись параллельно дороге. Горы вздымались из снегов подобно огромным глыбам обсидиана, заточенным до остроты бритвы. Если верить старым сказаниям, эти вершины были наконечниками копий, проткнувшими крышу мира. Копья принадлежали древним гигантам, чье обиталище пряталось глубоко под кожей земли.

Десять дней спустя убийца добрался до Мефалийского Предела — южной границы Мейна, и постоял несколько секунд, глядя вниз, на густые леса в трех тысячах футов под ним. Никогда больше не вдохнуть ему воздуха этой горной страны. Он снял с шеи лошади уздечку и отбросил ее в сторону, заменив простыми поводьями. Не обращая внимания на холод, убийца скинул плащ и оставил валяться на земле. Кинжалом отрезал кожаный ремешок шлема, снял его и зашвырнул в кусты. Освобожденные из плена металла длинные каштановые волосы рассыпались по плечам, будто радуясь обретенной свободе. Волосы были одной из причин, побудивших убийцу взять на себя эту миссию. Их оттенок даже отдаленно не напоминал бледно-золотой цвет соломы, присущий большинству мейнцев.

Прикрыв нагрудник хлопковой рубашкой, молодой человек взял коня под уздцы и начал спускаться с гор. Он шел по тропе, извивавшейся над землей на головокружительной высоте. А под ним, далеко внизу, открывались совсем иные пейзажи: густые лиственные леса и небольшие деревеньки. Это была северная окраина земель, находившихся под непосредственным контролем Алесии — главного административного центра Акации.

Убийца почти не говорил на языке империи, а потому предпочитал помалкивать, раскрывая рот лишь в тех случаях, когда выбора не было. Так он продал лошадь торговцу, встреченному на южной оконечности лесов: что-то промямлил и проворчал в кулак несколько невразумительных слов. В оплату за лошадь он получил монеты Акации и простую неброскую одежду, а вдобавок взял пару грубых сапог, зная, что придется пройти пешком весь оставшийся путь до побережья. Так он вновь преобразился.

Теперь убийца шел по главной дороге на юг. В сумке, свисавшей с плеча, лежали вещи, которые еще могли ему пригодиться. Ночи он проводил, свернувшись калачиком в какой-нибудь ямке — на окраине деревни или прямо в лесу. Местные жители называли это время года зимой, но для убийцы оно более походило на тахалианское лето: было так тепло, что временами пот лил с него градом.

Неподалеку от порта Алесии молодой человек преобразился еще раз. Он снял нагрудник и схоронил его под камнями на Ане реки, а потом надел плащ, сотканный в холодной мастерской Мейна. В этом плаще, накинутом на плечи, убийца собирался прикинуться вадаянцем. В свое время вадаянцы были представителями древнего ордена и служителями религиозного культа. Ныне они стали просто учеными и хранителями древнего знания под патронатом храма Вады. Эти люди редко разговаривали с кем бы то ни было и относились к империи с изрядной долей пренебрежения. Так что никто не удивится его молчаливости.

Убийца добавил последние штрихи к своей новой внешности — побрился и собрал длинные волосы в тугой пук на макушке, перевязав его тонкими шнурками. Обнажившаяся кожа оказалась