смысл?

Макс Ростофф схватил лежащий на столе пистолет.

— Ты не запугаешь меня, пропойца! А после того, как я прикончу тебя, я возьмусь за Босха!

— Прекрасно, Ростофф, — сказал Матерс. — Есть две вещи, которые я хочу сказать тебе. Первое: как и Дирка, меня мало волнует, погибну я или нет. Я уже настолько изничтожен, что мне нет смысла об этом беспокоиться. Второе: ты сидишь в пятнадцати футах от меня, и знаешь, о чем я думаю? Я думаю, что ты паршивый стрелок. По-моему, тебе не часто приходилось практиковаться в этом. Скорее всего, я быстрее достану оружие и прикончу тебя, чем это успеешь сделать ты. — Он едва заметно усмехнулся. — Может, попробуем?

Ростофф выругался, и его палец напрягся на курке.

Матерс резко упал на пол и откатился в сторону. Его рука метнулась к оружию. В одно мгновение весь опыт многочасовых тренировок в стрельбе и рукопашном бое вернулся к нему из времен его кадетской молодости. То были тренировки старинных способов боя, но они были, и он вступил в схватку с холодной самоуверенностью.

Эпилог

В Женевском космопорту Матерс сел в автоматическое такси и полетел к Президентскому Дворцу. У ворот Дон вспомнил, что свою кредитную карточку он оставил в Центр-Сити. Обнаружив это, он хмыкнул. Впервые за несколько месяцев он решил за что-нибудь заплатить. Четверо часовых стояли по стойке «смирно».

— Есть у кого-нибудь из вас кредитная карточка, чтобы расплатиться за такси? — спросил Дон. — Оказывается, свою я где-то оставил.

Сержант улыбнулся, подошел и сделал, что попросили.

— Не знаю, как вы посмотрите на это: мне не назначен прием, но я хочу видеть президента.

— Мы можем доложить о вас кому-нибудь из его помощников, полковник, — сказал сержант. — Больше мы ничего не можем. Но пока мы ждем, можно ли взять у вас автограф? Мой сын…

Дон глубоко вздохнул и сказал:

— Он наверняка изорвет его еще до конца недели.

— Нет, полковник. Он будет его беречь, как реликвию до конца жизни.

Все оказалось не так уж сложно, как думал Матерс. Менее, чем через полчаса, он уже сидел в кабинете у президента. Сколько времени прошло с тех пор, как этот человек награждал его орденом? Неужели меньше года?

Он рассказал все полностью, нисколько не стараясь щадить себя. В конце разговора он встал и положил перед президентом лист бумаги, потом снова сел.

— Всю Корпорацию я передаю правительству…

В течение последнего часа черное лицо Президента не раз выражало изумление. Он проговорил:

— Одну минуту, полковник. Моя администрация не поддерживает государственную собственность на промышленные предприятия.

— Я знаю. Когда государство управляет промышленностью, то только мешает. Тогда возникает вопрос: кто управляет государством? Но мы не обсуждаем сейчас вопросы политической экономии, господин президент. Вы не дали мне закончить. Я передаю это в руки государства, чтобы распутать клубок проблем и, хотя бы, дать возможность использовать радиоактивное сырье. Здесь над многим предстоит поработать. Демминг и Ростофф, мягко говоря, многое запутали и усложнили. Кроме того, есть еще люди, вовлеченные, так сказать, в это же дело. Нужно возместить убытки изыскателям и мелким добытчикам, согнанным со своих участков, организовать доплаты шахтерам и другим рабочим, которых заставили во имя патриотизма согласиться на минимальную оплату. — Матерс сокрушенно пожал плечами. — В довершение ко всему, уран, который для этих людей — все, станет ненужным, когда будет решена проблема ядерного синтеза.

— Да, — Президент глубоко вздохнул. — Так вы говорите, что Ростофф мертв?

— Да, я убил его. А Демминг окончательно свихнулся. По-моему, у него всегда были сдвиги, а перспектива потерять такое огромное состояние довершила дело.

— А как насчет вас, полковник Матерс? — спросил Квейм Кумаси.

Дон глубоко вздохнул:

— Я считаю, что после военного или гражданского суда я…

— Вы забыли, — мягко перебил президент, — что вы награждены Галактическим орденом Почета, кавалер которого не может поступать неправильно.

Дон Матерс удивленно посмотрел на него. Президент проговорил с немного грустной улыбкой:

— Во имя идеалов человечества вряд ли стоит потрясать основы, признав, что величайший символ героизма оказался ложным. Никакого суда не будет, и вы сохраните награду, полковник.

Дон не спускал с него удивленного взгляда.

— Но ведь крейсер краденов, который, как считается, я уничтожил, был уже давно подбит. И это обнаружится. С другой стороны, никто не поверит, что крадены не имели враждебных намерений. Кроме того, все будут по-прежнему верить, будто бы они вернулись. И, наконец, все человечество также будет считать, что так называемая война должна продолжаться.

Президент покачал головой:

— По-моему, я все обдумал. Мы объявим, что та война с краденами была страшной ошибкой, а их флот состоял из невооруженных космических кораблей. Мы сообщим, что наши специалисты обследовали крейсер, уничтоженный вами, и сделали вывод о его миролюбивой миссии. Будто, несмотря на наше агрессивное отношение к ним пятьдесят лет назад, крадены послали его, чтобы установить контакт с нами. Никакой вины на вас нет, ведь вы атаковали корабль, руководствуясь чувством долга, считая его боевым крейсером врага. Все это ужасная ошибка, но мужества и отваги у вас не отнять. Несмотря на трагедию, вы заслуженно получили награду. Между тем, мы немедленно задействуем наши лазерные станции на Луне для поиска краденов, где бы те не находились, и привлечем все новейшие технические средства, чтобы установить связь с инопланетянами. Мы сделаем это, чтобы извиниться за нашу ошибку и установить с ними контакт.

— То есть вы имеете в виду, что я должен сохранить этот орден?

— Да. Ваш отказ от него был бы слишком тяжелым шоком для человечества.

— Но я не хочу!

Президент провел усталой рукой по своим коротким курчавым волосам.

— Боюсь, этот крест вам придется нести до конца вашей жизни. Я не думаю, что это легкая ноша. — Он перевел отсутствующий взгляд в дальний угол кабинета и добавил, чуть помедлив: — Однако, я бы не сказал, что вы не заслуживаете этой награды, полковник Матерс.