обойтись без потерь. Стоявшие женщины с замирающим сердцем искали среди воинов своих мужей, братьев, женихов. Находили их здоровых, гордых и радостно приветствовали их. Вскоре эти крики витали над толпой, перекрывая все другие звуки. Ещё большую радость вызвало отсутствие телег с телами раненых и убитых. Встречающие задавали множество вопросов, но воины дисциплинированно держали строй и молчали. Научились подчиняться законам воинской дисциплины. Так сопровождаемые толпой, мы дошли до развилки. Здесь моё войско начало делиться. Отряды расходились по местам дислокации в разные поселения. Самая большая группа следовала в долинное поселение. Я, опередив воинов, мчался к замку. Меня там ждали четверо дорогих мне людей, они были частью меня и служили мне опорой в этом мире. В отличие от моего старого мира, где меня никто уже давно не ждал. О том, какое это счастье, когда тебя ждут, я познал, только попав сюда. За это боролся и готов был умереть. А что готовы Вы отдать за своё счастье? Можете ответить? Хотя бы для себя? Я ответил!

Быстро взлетел по лестницам и на мне повисли сыновья, дочь и жена. Под их тяжестью повалился на шкуры устилавшие пол. Этой весёлой кучей мы катались по полу, барахтались, орали. Это радость встречи извергалась из нас, это извергалось великое счастье встретивших вернувшегося живым с поля битвы отца, мужа. С любой битвы, схватки, шанс не вернуться всегда имеется. Это была аксиома жизни этого мира.

В эту ночь не спал никто. Песни, танцы, шум и гам витали везде. Это был праздник победы. Угомонились уже в полдень, тогда и вспомнили об усталости и улеглись спать. Все поселения были вымершими. Народ просто спал. Жизнь затихла ненадолго, но она была!

Вечером праздник продолжался, но уже спокойно. Пришло время рассказов. Рассказчиков было много, а слушателей ещё больше, тем более что рассказчики рассказывали о небесной рати, о воинах света, с которыми они сражались бок обок в этой битве.

Я скромно молчал, ибо как уже говорил, ничего не помнил. За меня рассказывали о схватке Гуд, Ор и другие старшие офицеры. Вместе со своими домашними они были приглашены на пир, который я устроил в своём замке. Здесь заметил одну странность. Некоторые подробности и фрагменты их рассказов имели отличие, у меня создалось впечатление, что все рассказывают о разных боях, но это было ещё большим абсурдом! Мы все вместе ехали к месту битвы и так же все вместе вернулись оттуда. Да и в битве все находились рядом и вот, я ничего не помню, а все остальные говорят об этой битве, но их рассказы здорово отличаются. Как такое может быть? В общем, обзавёлся ещё одной загадкой. Правда, уже не расстраивался. Забросил в копилку памяти и успокоился. Как знал, что это мой последний спокойный день, ибо с утра началась светская жизнь.

Любовью среди собратьев по классу владельцев майоратов я понятно не пользовался. Но особо не переживал, так как знал ещё по своему времени, что имеющие власть и деньги никогда друг друга не любили, ибо всегда завидовали друг другу. Всем всегда, кажется, что у другого и денег больше, и майорат лучше, и достаётся всё ему легче, хотя он глупее и подлее. А что говорить обо мне? Появился ниоткуда, денег куры не клюют, имеет самый большой майорат, самый людный. Воинов имеет столько, что, даже собрав несколько герцогств, в гости к нему не пойдёшь, если есть разум. В общем, ни пограбить, ни поглумиться. А жить с таким знанием положения вещей? Врагу не пожелаешь!

Вначале распускали слухи, что я ставленник эрцгерцога Тамани направленный сюда захватить и поработить их. Всех наёмников понятно в лицо никто не знал, вот и говорили, что сундуки денег и тысячи воинов присылают мне оттуда.

Когда я разбил, чумей, слуг Охов, начали говорить, что я сделал это специально, чтобы Охи пришли и уничтожили всех. Готовясь к битве с Охами, я говорил, что к моим воинам присоединились младшие сыновья титулованных, но в моём мире этих безденежных представителей благородных родов звали "искателями приключений", а в этом мире их называли "искателями майоратов" и они по существу, пока не стали владельцами майората значения в общественной жизни не имели. Тогда говорили обо мне столько гадостей, что если бы я был совестливым человеком или человеком чести, то обязательно повесился б. Но мой разум прошёл закалку в моём мире, после той действительности я мог выдержать всё! Скорее они здесь все от стыда первые повесятся, хотя понятие о чести и честности здесь тоже отсутствовало. Наверно такова жизнь имущего народа. Нападки на меня ещё усилились, когда моё обескровленное войско вернулось с той бойни. Этот момент они упустили и наверно, потом кусали себе локти.

Готовясь к битве с Охами, я собрал такое войско, что даже косые взгляды в мою сторону не бросали, не то, что вести разговоры о том, что я плохой, даже думать обо мне плохо боялись. Каждый судил по себе.

"А вдруг он с этой толпой воинов перед битвой пройдёт через мои владения? Что останется от моего майората?"

Когда шёл на битву с Охами, думаю, что многие мне желали удачно и быстро погибнуть, а сами примерялись на мой майорат. Будучи людьми осторожными решили выждать 2–3 денька, внимательно наблюдая за другими, чтобы не опередили в разделе имущества погибшего. Но, увы, я вернулся! Да ещё с бескровной победой и со страшной разгадкой своей тайны. Оказалось, что за моей спиной стоит не неизвестная Тамань, а небесная рать Лабе! Она участвовала в этой битве, об этом говорили тысячи очевидцев. Вот и приплыли! Теперь понятно, он потребует всем прийти под его руку. Тут вопрос хочешь, не хочешь, не стоит. Кто станет сам себе голову рубить? Во-первых, это делать неудобно. Во-вторых, приспособиться к любому владыке ведь можно. Только подсуетиться нужно раньше других. Не опоздать, не упустить момента и первым, или в числе первых поздравить героя-спасителя с такой великой победой. Но любви ко мне не было! В этом не сомневался, готов даже дословно воспроизвести их мысли.

"Чтоб он "издох", чтоб за обедом костью подавился, чтоб его лошадь понесла и сломала себе ногу, чтоб…,"

Правда, уверен, что так говорили про себя, чтобы никто не услышал, собираясь в дорогу. Все ехали ко мне, это и было начало светской жизни, о котором говорил раньше.

Первым примчался виконт Бернард Даба. Ему было ближе всех. Он поздравил меня с победой, пожелал здоровья и процветания. Пробыл недолго и умчался. Он был единственный, кто не желал мне того, о чём говорил раньше. Но бескорыстным он не был, свою пользу извлечь старался везде и всегда. Этот раз тоже исключением не был. После его посещения обнаружил на своём столе незнакомый мне свиток. Открыл его и прочитал:

"Уважаемый барон