- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (9) »
прольется, гортань холодя.
По невидимой грани идя,
Мы приблизимся к области чуда.
И в сгустившихся сумерках взгляда
Что-то вспыхнет, светлея на миг…
Вряд ли выразить сможет язык:
С этим нежным исчадием ада…
Послушай со мной этот блюз… Суть в поиске, а не в находке. И с места не сдвинуться лодке, Пока в ней – наскучивший груз. Ты чувствуешь смену причуд? Дождь входит ко мне через крышу. Я шелест волос твоих слышу. И слышу – как стрелки бегут…
Как внимателен долгий взгляд. Преломляют свет зеркала И полет перспективы длят В комнатенке, что так мала. Но тебе не до их чудес. И, глаза в стекло углубя, Ты исследуешь темный лес Постигаешь в стекле себя. Тронет гребень ночную тьму, Что живет в густых волосах. Может, что-то и я пойму, Отражаясь в твоих глазах?..
Заповедный мой лес!.. Замирает пульсация ртути. Ускользающий взгляд Не был брошен сюда наугад. Но не знает конца Это странствие в поисках сути. Если ж есть поворот То скорее всего, что назад. Осторожных шагов, Пропадающих в сумерках леса, Не услышать вовек, Не увидеть сквозь полог ветвей. Пригибает к земле Эта ноша, лишенная веса, Груз твоей доброты, Неотступной тревоги моей…
Сквозь сиянье прозрачной воды и теченье слепящего света Мерно плещет в глаза первобытная зеленоглазая мгла. И когда-то пугавшая неодолимостью сила запрета Под твоею рукою становится вдруг до смешного мала. Изначальная мгла проступает тяжелой, сверкающей солью. Различаются дни цветом глаз и оттенком звенящих волос. Наше время созреет, как плод, наливаясь сомненьем и болью. Может быть лишь для этого сад наш на почве скудеющей рос.
Только ветер звенящий промчится, вздымая покровы. Птицы в небе продолжат судьбой предначертанный путь. Звездный ветер откроет окно, отодвинет засовы. И откроется взгляду прозрачная, чистая суть. Совершенные линии рук, продолжение взгляда… Стайка звезд затеряется в темных, как ночь, волосах. Это эхо грядущего летней порой звездопада. Две зеленых звезды отразятся в полночных глазах.
Лунным светом войду… Ты услышишь мое дыханье. Пламя вдруг ощутив, ты поймешь, кто ночной твой гость. Лишь к тебе прикоснусь – и в ответ на мое касанье… Словно чуть покачнется налитая солнцем гроздь. Темный шелк заструится – и встретятся наши губы. Как прозрачен неистовой жажды моей родник. Свет войдет в эту плоть. Будут руки нежны и грубы. Средоточие света… И свят будет каждый миг.
От росы тяжелеет цветок. Тяжелеют покорностью руки. Время тает, как льдинка в руке, устремляясь по капле к нулю. Замирает в ладони ладонь. В тишине растворяются звуки. Но иссякнет прозрачный родник, если жажду свою утолю. Взглядом волка смотрю на тебя, но не взглядом, молящим о ласке. Волк всегда застигает врасплох… И растерянный жест прихотлив. К сердцу матери девочка льнет и внимает доверчиво сказке. Знает мать, но не знает дитя: правят морем прилив и отлив. Руки нежные тронут цветок и на волка поставят капканы. Легче – в чьих-то глазах утонуть, чем найти путеводную нить. Тихо взгляд от тебя отвожу – будто нож вынимаю из раны. Слушать девочке сказки и жить. Долго женщине рану таить.
Словно два безрассудных дельфина, Угодивших в игре на песок… И прощанья холодная льдина От беспомощных – на волосок. Станем завтра пригоршнею праха… Набегает угрюмо прибой. Две янтарные капельки страха Мы с тобой…
Между светом и тенью, по призрачной грани, Дуновением ветра скользнув по судьбе, Ты пропел. И заката холодные длани Мертвой хваткой ложатся на горло тебе. Жил под небом, как по небу странствует птица. Вот и берег. Меж пальцев струится песок. Жизнь поэта – песка слюдяная частица. Дом его – шесть извечных сосновых досок. Ты вода, сохранившая форму сосуда. Я ж из тех, кто тебе не поставит свечи. Для кого-то – Христос, для кого-то – Иуда, Но как угли костра твоего горячи!..
Мягкой поступью ночь приближается к запертой двери. Даже если молчать, не услышишь тяжелых шагов. Ходят так в тишине только ночи да хищные звери, Те, что ужас сплошной, от когтей – до кинжальных клыков. Станет камень текучим, а воздух – стеклом затвердеет. Потемневшее небо провисло от тяжести звезд. И хоть ночь глубока, уголь, пеплом подернутый, рдеет, Как звезда, что скатилась с высоких небес на погост. Птица прянула в небо и медленно тает в эфире. А тяжелые звезды упорны в стремлении вниз. Звездопад перепутал все ноты в небесном клавире… И холодные волны ласкает томящийся бриз.
Сон разбился. Хрустит под ногами стекло. Звездопад обернулся вблизи камнепадом. Уплотнилось пространство, смещаясь под взглядом, Там, где в двух направлениях время текло. Дай мне чистую мудрость ночного дождя. И сторицей вернется нехитрая ссуда. И вода, повторившая форму сосуда, Не исчезнет, щербинку в сосуде найдя.
Звезда над полем сонно слепла. Струилась ночь из бездны синей. Все серебрил небесный иней В немом пространстве цвета пепла. По лезвию судьбы идущим Дано остаться в твердом слове. Им по тропе идти не внове Между желаемым и сущим…
Знаю таинство имени, магию взгляда. Вот и двери открыты. Стреножено эхо. К чему? Если сомкнуты руки, И губы не сохнут от жажды… Может быть, лишь однажды… Разве это не повод забыть о томлениях духа, Полученных нами в наследство? Есть верное средство: От впаденья в маразм Помогает впадение в детство. О стремленье куда-нибудь деться! Ты не знаешь – куда, я не знаю – зачем. Как блаженно неведенье это…
Только отблески зная, теряясь в оттенках созвучий, Проникая за грань, но предел ощущая в себе, Как суметь уловить, удержать этот облик текучий В бесконечной, незримой, железом звенящей косьбе? Истончается контур,
x x x
Послушай со мной этот блюз… Суть в поиске, а не в находке. И с места не сдвинуться лодке, Пока в ней – наскучивший груз. Ты чувствуешь смену причуд? Дождь входит ко мне через крышу. Я шелест волос твоих слышу. И слышу – как стрелки бегут…
ЖЕНЩИНЕ
Как внимателен долгий взгляд. Преломляют свет зеркала И полет перспективы длят В комнатенке, что так мала. Но тебе не до их чудес. И, глаза в стекло углубя, Ты исследуешь темный лес Постигаешь в стекле себя. Тронет гребень ночную тьму, Что живет в густых волосах. Может, что-то и я пойму, Отражаясь в твоих глазах?..
x x x
Заповедный мой лес!.. Замирает пульсация ртути. Ускользающий взгляд Не был брошен сюда наугад. Но не знает конца Это странствие в поисках сути. Если ж есть поворот То скорее всего, что назад. Осторожных шагов, Пропадающих в сумерках леса, Не услышать вовек, Не увидеть сквозь полог ветвей. Пригибает к земле Эта ноша, лишенная веса, Груз твоей доброты, Неотступной тревоги моей…
x x x
Сквозь сиянье прозрачной воды и теченье слепящего света Мерно плещет в глаза первобытная зеленоглазая мгла. И когда-то пугавшая неодолимостью сила запрета Под твоею рукою становится вдруг до смешного мала. Изначальная мгла проступает тяжелой, сверкающей солью. Различаются дни цветом глаз и оттенком звенящих волос. Наше время созреет, как плод, наливаясь сомненьем и болью. Может быть лишь для этого сад наш на почве скудеющей рос.
x x x
Только ветер звенящий промчится, вздымая покровы. Птицы в небе продолжат судьбой предначертанный путь. Звездный ветер откроет окно, отодвинет засовы. И откроется взгляду прозрачная, чистая суть. Совершенные линии рук, продолжение взгляда… Стайка звезд затеряется в темных, как ночь, волосах. Это эхо грядущего летней порой звездопада. Две зеленых звезды отразятся в полночных глазах.
НОВЫЙ АБЕЛЯР
Лунным светом войду… Ты услышишь мое дыханье. Пламя вдруг ощутив, ты поймешь, кто ночной твой гость. Лишь к тебе прикоснусь – и в ответ на мое касанье… Словно чуть покачнется налитая солнцем гроздь. Темный шелк заструится – и встретятся наши губы. Как прозрачен неистовой жажды моей родник. Свет войдет в эту плоть. Будут руки нежны и грубы. Средоточие света… И свят будет каждый миг.
x x x
От росы тяжелеет цветок. Тяжелеют покорностью руки. Время тает, как льдинка в руке, устремляясь по капле к нулю. Замирает в ладони ладонь. В тишине растворяются звуки. Но иссякнет прозрачный родник, если жажду свою утолю. Взглядом волка смотрю на тебя, но не взглядом, молящим о ласке. Волк всегда застигает врасплох… И растерянный жест прихотлив. К сердцу матери девочка льнет и внимает доверчиво сказке. Знает мать, но не знает дитя: правят морем прилив и отлив. Руки нежные тронут цветок и на волка поставят капканы. Легче – в чьих-то глазах утонуть, чем найти путеводную нить. Тихо взгляд от тебя отвожу – будто нож вынимаю из раны. Слушать девочке сказки и жить. Долго женщине рану таить.
x x x
Словно два безрассудных дельфина, Угодивших в игре на песок… И прощанья холодная льдина От беспомощных – на волосок. Станем завтра пригоршнею праха… Набегает угрюмо прибой. Две янтарные капельки страха Мы с тобой…
ПОЭТ
Между светом и тенью, по призрачной грани, Дуновением ветра скользнув по судьбе, Ты пропел. И заката холодные длани Мертвой хваткой ложатся на горло тебе. Жил под небом, как по небу странствует птица. Вот и берег. Меж пальцев струится песок. Жизнь поэта – песка слюдяная частица. Дом его – шесть извечных сосновых досок. Ты вода, сохранившая форму сосуда. Я ж из тех, кто тебе не поставит свечи. Для кого-то – Христос, для кого-то – Иуда, Но как угли костра твоего горячи!..
x x x
Мягкой поступью ночь приближается к запертой двери. Даже если молчать, не услышишь тяжелых шагов. Ходят так в тишине только ночи да хищные звери, Те, что ужас сплошной, от когтей – до кинжальных клыков. Станет камень текучим, а воздух – стеклом затвердеет. Потемневшее небо провисло от тяжести звезд. И хоть ночь глубока, уголь, пеплом подернутый, рдеет, Как звезда, что скатилась с высоких небес на погост. Птица прянула в небо и медленно тает в эфире. А тяжелые звезды упорны в стремлении вниз. Звездопад перепутал все ноты в небесном клавире… И холодные волны ласкает томящийся бриз.
x x x
Сон разбился. Хрустит под ногами стекло. Звездопад обернулся вблизи камнепадом. Уплотнилось пространство, смещаясь под взглядом, Там, где в двух направлениях время текло. Дай мне чистую мудрость ночного дождя. И сторицей вернется нехитрая ссуда. И вода, повторившая форму сосуда, Не исчезнет, щербинку в сосуде найдя.
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПЕЙЗАЖ
Звезда над полем сонно слепла. Струилась ночь из бездны синей. Все серебрил небесный иней В немом пространстве цвета пепла. По лезвию судьбы идущим Дано остаться в твердом слове. Им по тропе идти не внове Между желаемым и сущим…
x x x
Знаю таинство имени, магию взгляда. Вот и двери открыты. Стреножено эхо. К чему? Если сомкнуты руки, И губы не сохнут от жажды… Может быть, лишь однажды… Разве это не повод забыть о томлениях духа, Полученных нами в наследство? Есть верное средство: От впаденья в маразм Помогает впадение в детство. О стремленье куда-нибудь деться! Ты не знаешь – куда, я не знаю – зачем. Как блаженно неведенье это…
x x x
Только отблески зная, теряясь в оттенках созвучий, Проникая за грань, но предел ощущая в себе, Как суметь уловить, удержать этот облик текучий В бесконечной, незримой, железом звенящей косьбе? Истончается контур,
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (9) »