Рут Ренделл Никогда не разговаривай с чужими

Часть 1

1

По давно забытым причинам со времен Второй мировой войны мост, по которому Манго переходил реку с правого, западного, берега на левый, называли Ростокским. Висячий, выкрашенный в скучный темно-красный цвет, с пешеходными дорожками по обеим сторонам, он был довольно широк. Три моста вверх по реке, каменные Александровский и Святого Стефана и разводной Рендолф, сияли яркой иллюминацией. Лавина света накрывала зыбкую, с маслянистым блеском поверхность воды, но под мостами вода казалась почти черной. Манго посмотрел направо, и перед ним открылась иная картина. Южнее Ростокского, вниз по реке, мостов не было, по берегам в сгущающихся сумерках едва проглядывали унылые постройки, должно быть, товарные склады. Всего половина седьмого, а городские окраины утонули во мраке, лишь красные огоньки проблескивали на подъемных кранах. На горизонте, в бледном мартовском небе с трудом угадывалась гряда высоких холмов.

Манго остановился под фонарем на южной стороне моста. Тусклый свет падал на высокую — где-то по плечи ему — стену-заграждение. Глубина реки под мостом издавна привлекала самоубийц. Тихо и пустынно.

Этим вечером река сильно пахла нефтью, рыбой и еще какой-то тухлятиной. С легким шорохом плескались волны у высокой набережной. Скользкая слизь и прибившиеся водоросли покрывали ее пеструю, похоже, гранитную облицовку.

Манго спустился с моста и направился вдоль набережной в сторону Бекгейтской лестницы. Вокруг — ни души. Вряд ли кто жил здесь. Возможно, какой-нибудь рыбак и задерживался у парапета с удочкой, но не в этот час. На широкие марши лестницы из окон паба лился свет. У стойки бара Манго разглядел двоих мужчин. Единственная освещенная комната, уютная и чистая, и эти мирно беседующие пьяницы составляли резкий контраст мрачному и безжизненному окружающему пространству.

Давно, еще до рождения Манго, здесь убили девушку. Ее нашли на лестничной площадке между двумя маршами. Манго было лет восемь, когда какой-то мальчишка постарше рассказал это, показал место и позвал его искать пятна крови. Ошеломленный и испуганный Манго присоединился к ватаге, но, конечно же, поиски не увенчались успехом. Уже много позже Манго узнал, что девушку задушили. Время от времени его охватывал стыд, что он играл на этом страшном месте, изображая убийцу, — никто из ребят не хотел быть девушкой, но все соперничали за роль маньяка-преследователя.

Настоящего убийцу так и не нашли, а это место еще долго потом пользовалось дурной славой, к нему тянулись всякие бродяги, сделав его своим прибежищем. После ужаса, испытанного в детстве, Манго старался не приходить сюда в одиночку и мог по пальцам пересчитать, сколько раз пробегал по ступенькам этой лестницы. Впрочем, в компании Яна или, скажем, Ангуса он иногда заходил сюда, но особой надобности для этого не было, лестница вела только к воде.

Его обычный маршрут к эстакаде проходил по Альбатрос-стрит. Однако сейчас Манго не пошел к ней по Бред-лейн, а решил сделать небольшой крюк. Он хотел лишний раз убедиться, что за ним не следят, несмотря на уверенность, или почти уверенность, что так оно и есть.

Ну да, район приятным не назовешь. Мрачные строения, которые можно представить чем угодно, только не жилыми домами, заброшенные доки, старая пристань. Почти на квартал вытянулось сооружение с металлическими решетками на окнах, за которыми при слабом внутреннем освещении вырисовывалась гора картонных коробок. Рядом примостился полуразрушенный кирпичный дом, следом втиснулось побеленное здание фабрики, а в старинных коттеджах, расположенных дальше, теперь разместились мастерские. С высоты бетонных столбов, напоминавших засохшие растения, мигали зеленовато-белые, похожие на кочаны капусты лампы. Их сияние, словно фосфоресцирующая жидкость, разливалось по мостовой и стенам домов.

Над главной улицей приблизительно в полукилометре от Ростокского моста, проходила эстакада. Она стала дополнительной полосой для транспорта, двигавшегося с Александровского моста на юг к объездной дороге, которая, в свою очередь, выходила на главную магистраль Юг-Север. Эстакаду соорудили лет двадцать назад, чтобы разгрузить старую городскую дорогу, пробки на которой стали к тому времени привычным делом. Впрочем, если задуматься, много ль тогда было машин? Никто не представлял, что будет твориться на дорогах сейчас, поэтому эстакаду построили с односторонним движением. Утром машины двигались по ней с юга на север, а вечером — обратно. Для двустороннего движения она была попросту узка. Планировали построить новую трех- или четырехполосную эстакаду, руки до строительства так и не дошли.

Машины на эстакаде грохотали как раскаты грома. «Похоже на выстрелы», — подумал Манго, поворачивая налево, к Альбатрос-стрит. Он прошел между темным глухим строением и фабрикой, над грязным главным входом которой висела табличка. На ней большими желтыми буквами было выведено: «Оман-Сулейман». Мужчина в тюрбане вставлял в окно матовое стекло. Огромный ярко-рыжий кот, опрокинув урну, вытащил из нее пакет с мусором и теперь старательно драл его в сторонке. Если не считать двух пьяниц в пабе, это первые живые существа, которых Манго увидел, с тех пор как покинул мост. Каждый сосредоточенно занимался своим делом, совершенно не обращая друг на друга внимания. Манго любил кошек, и ему нравилось их бездомное семейство, жившее внизу под эстакадой.

— Привет! — сказал он, протягивая руку огненному коту. Кот нехотя повернул голову и бросил на него недружелюбный взгляд,

— Он может укусить, — вдруг произнес мужчина в тюрбане.

— Спасибо, что предупредили, — вежливо ответил Манго.

Мужчина в тюрбане соскоблил с большого пальца замазку.

— Он укусил меня два раза, а мою жену — один. — Собрав инструменты, он открыл правую половину двустворчатой двери. — Дьявол! — позвал он кота и дважды хлопнул дверью. Кот даже не вздрогнул от громкого стука и продолжал свое дело, как будто здесь никого и не было и он ничего не слышал.

С остервенением продолжая рвать пакет, рыжий Дьявол выудил цыплячье горлышко. К большому облегчению Манго, мужчина скрылся за дверью. Теперь никто не смотрит на него, никто не заметит, куда он пойдет. Не считая кота, которого, впрочем, принимать в расчет не стоит.

Впереди показалась сбегающая вниз петля эстакады. В этом месте она соединялась с объездной дорогой. По всей длине эстакада поддерживалась вертикальными бетонными опорами со стальными подпорками не круглого, а скорее крестообразного сечения, с