Литвек - электронная библиотека >> Любомир Николов >> Научная Фантастика >> Червь на осеннем ветру >> страница 3
яркое пятно — мелкие красные ягоды, облепившие узловатые ветви приземистого корявого дерева… И вот— без всякого перехода — Грэм уже на одном из многих своих привалов. Поляна в вековом лесу, кроны деревьев тронуты первыми утренними лучами, кофейник дымится на костре, который он разложил в кругу вчерашнего пепла…

Это было похоже на опьянение. Он вновь переживал почти забытые мгновения, и это было так явственно, так зримо! Из одной сцены прошлого он переносился в другую за долю секунды. Лето на берегу полноводной реки. Почерневший от загара Грэм нагишом блаженно растянулся на раскаленном песке. Перед лицом торчит одинокая травинка, по которой сползает какое-то рыжее насекомое. Внезапно по разгоряченной спине полоснуло холодным, и Грэм, будто распрямившаяся пружина, вскакивает на ноги. Дебора — совсем еще котенок — ужасно довольна, она жмурится на солнце и смеется, выставляя на обозрение острые зубы и розовое, все в бороздках, небо. Бросив взгляд на ее мокрый хвост, Грэму становится все ясно, и он со смехом бросается на юную пантеру, тащит ее к реке, а та отчаянно колотит его в грудь мягкими лапами, делая над собой усилие, чтобы не выпустить когти, но вырваться ей все равно не удается… Бескрайние степи. Вдвоем они продираются сквозь заросли высоченной травы. У Деборы на спине тоже ранец. Если равенство — так уж во всем, пусть даже пантера еще совсем ребенок и ей не по душе обязанности. Солнце катится к зеленому горизонту. Легкая синева окрашивает траву, скоро можно будет устроить привал и поужинать… Возвращение домой, лучи заходящего солнца бьют в глаза, и ступени веранды приходится нащупывать, темнота же в коридоре поначалу просто непроницаема, но это их дом, где все знакомо до последнего закоулка, он пахнет деревом и пылью. И вот они уже внутри, Дебора программирует кухонного робота на приготовление большущего омлета, а Грэм складывает ранцы и снаряжение в кладовку, в которой царит тот особый бардак, в котором можно сразу же отыскать все необходимое; после обеда Дебора спит, но не по-кошачьи, а на спине — лапами кверху. И вот — следующий год. Дебора тогда сломала переднюю лапу. Грэм бережно несет пантеру на руках, чтобы наложить шину, а Дебора, забыв от боли человеческую речь, упирается ему лапами в грудь и жалобно скулит; но все это уже в прошлом, лапа зажила, а они прогуливаются теплым осенним вечером вокруг дома, под ногами шуршит разноцветная листва, и первые бледные звезды медленно проявляются на все еще светлом небе…

Такое было с ним впервые, когда воспоминания ворвались в него стремительным, сокрушающим все на своем пути потоком. Но это не вызвало каких-то неприятных ощущений. Напротив, в суматошной цепочке видений он обнаружил некое очарование, ему хотелось вспоминать еще и еще. Вытянув ноги, он так и сидел на пороге веранды, пока воспо…

2

…проснулся. Мягкое и теплое тело Деборы прижималось к его спине. Но вставать он не спешил, хотя солнце было уже высоко и его лучи, просачиваясь сквозь пыльные стекла, ложились на пол светлыми прямоугольниками. «Надо будет помыть окна», — лениво подумал Грэм. Мысли о какой-нибудь работе очень способствуют получению особого удовольствия от ничегонеделания. Нет ничего приятнее на свете, чем знать, что у тебя есть масса дел, но спешить некуда — еще успеется. Наступит день, и, когда зуд хозяйственности вконец достанет тебя, ты в считаные часы переделаешь все, что так долго откладывал, вылижешь весь дом — от чердака до прихожей, а потом растянешься на диване, наслаждаясь истомой в натруженных мышцах.

Он бесшумно соскользнул с кровати и накрыл Дебору одеялом. Пантера даже не проснулась, лишь что-то промурлыкала сквозь сон. Двигаясь сквозь танцующие в потоке солнечных лучей пылинки, он старался не наступать на скрипучие доски. Он вошел в гостиную. Из погасшего камина доносился запах холодных углей. Матово светился в углу экран галактической связи. В полумраке прятались любительские картины, написанные Грэмом. Может, они и не являлись шедеврами изобразительного искусства, но ему все равно нравились, тем более что других зрителей здесь все равно не было. Кроме Деборы, но ее пониманию недоступен даже сам факт существования такого искусства, как живопись.

Равноправие во всем… Этот девиз родился у них как-то сам по себе. И оба следовали ему неукоснительно. Грэм вошел в кухню. Так, вчера вечером Дебора угадала его гастрономические желания, и теперь его очередь. Впрочем, не так уж трудно угадать, чего хотелось бы получить на завтрак пантере. Он склонился над плоской спиной робота. Когда-то Грэм специально заказал робота с достаточно крупными и удобными кнопками на панели управления — чтобы и пантера могла управлять им. Он набрал на панели заказ: большой сочный бифштекс для Деборы, а себе — кофе и пончики с кремом. Робот ожил, деловито загудел, а Грэм отправился в душевую.

До завтрака он как раз успеет принять душ и побриться. Автоматически вспыхнул молочный шар светильника. Грэм извлек из небольшой ниши депилятор и несколькими ловкими движениями провел им по щекам. Из зеркала на него смотрел тридцатилетний атлетически сложенный русоволосый мужчина. Он улыбнулся своему отражению. Порой Грэму казалось, что зеркала как-то неуловимо меняют его физиономию. Красавцем он себя не считал, хотя кто-то мог бы с этим и поспорить. Скульптурно правильная форма головы, высокий гладкий лоб, подвижные брови, голубые глаза, крепкая, почти квадратная челюсть с волевым подбородком… Пожалуй, шея несколько мощнее, чем следовало бы, но этот недостаток вполне компенсировали широченные плечи.

Побрившись, он бросил в зеркало последний взгляд и отвернулся, испытывая смешанное чувство удовольствия и досады. В самом деле, что он тут устроил самолюбование!..

Сбросив пижаму, он шагнул в душевую кабину. Холодные колючие струи обожгли тело, прогоняя последние остатки сна. Грэм запрокинул лицо, подставляя его крепкой струе.

Несколькими минутами позже, закутанный в толстый махровый халат, он вышел из ванной комнаты и заглянул в гардероб. Его любимые, хотя и изрядно вылинявшие, синие штаны и бесформенный свитер автоматы за ночь тщательно вычистили. Быстро облачившись, он заглянул на кухню. Завтрак был на столе, робот деликатно отъехал в угол. Грэм составил блюда на большой поднос — в такое утро есть в помещении не хотелось.

Ловко балансируя подносом, он вышел на веранду и зажмурился от солнечного света. Поставив поднос на маленький деревянный столик, он огляделся. От веранды убегала по пологому травянистому склону едва заметная тропинка. Слева совсем близко подступал лес, после ночного дождя