помертвелом все тихо,
Но где-то в глуши, в отдаленьи
Смеется с другим лешачиха.
С другим лешачиха смеется,
С другим забавляется милым,
И кровь моя синяя льется,
Как адское пламя, по жилам.
И снова ужален тоскою,
Завидуя сладким утехам,
Я вою, я вою, я вою –
И лес откликается эхом!
29 января 1910 Москва
Корни и цветы
Сок цветочный пьян и лаком,
Воздух негой напоен.
Над атласно-алым маком
Вьется желтый махаон.
Синий бархат волкобоя
Обольщает пчел и ос,
И ласкают волны зноя
Стебли трав и ветки роз.
Веткам любо, но в затворах
Слышен ропот под землей:
То корней угрюмых шорох,
Ждущих влаги дождевой.
Если б вы могли – о, корни! –
Хоть однажды увидать
Красоту лазури горней,
Вы не стали бы роптать.
Жить хотите вы? Но верьте,
Что мудрей живут цветы,
Отдаваясь вечной смерти
За мгновенье красоты!
15 января 1910 Москва
Смерть цветов
След дождя ночного высох,
Засинели небеса,
И на вянущих нарциссах
Серебром зажглась роса.
Но цветы бесстрастны, немы,
Клонит им головки сон,
Не прельщают диадемы
Тех, кто Смерти обречен.
Чья их нежность обласкает,
Чем обманет прах земной,
Если Вечность обещает
Им отраду и покой?
Хмару жизни прояснила
Смерть немеркнущим лучом;
Громче птиц поет могила
Упоительный псалом.
И в безгорестной истоме
Умирают лепестки,
Утопая в водоеме
Смертно-радостной реки!
28 января 1910
Август
Цветок пылал — и где же?
К. Бальмонт, «Август»
Дыханьем горьким Август выжег
Печать предсмертья на полях
И пламя листьев ярко-рыжих
Затеплил в вянущих лесах.
Он, пышность нивы златоризой
Мукой летучей распылив,
Навел — в садах — румянец сизый
На кожу яблоков и слив.
И дав созреть плодам тяжелым,
Как победитель, он стоит,
Подставив солнечным уколам
Своей прохлады стойкий щит.
Он жар смирил и, строгим пленом
Казня лучи, воздвиг туман…
Но — почему-то, — сходен с френом
Его ликующий пэан.
Чужда веселых упований
Его напевов красота,
И блещет прелесть ярких тканей,
Как на покойнице фата!
17-19 января 1910, Москва
Сентябрь
Сонет
Повеяло дыханьем Сентября,
Прошла пора весенних ароматов!
Позднее с каждым днем встает заря,
И все грустней звенят часы закатов.
Прощальным шорохом наш слух даря,
Летит к земле листок, златисто-матов,
Земля лежит, спокойно, не творя,
Ростки семян в груди до срока спрятав.
Не льнет по вечерам рой мошек к окнам,
Не улыбается в саду цветок нам.
Порою солнечный заблещет луч
И снова тонет в бездне облаков он:
И скована лазурь печалью туч,
Как юный схимник власяницей скован.
Декабрь 1909
Поздний грач
Подморозило – и лужи
Спят под матовым стеклом.
Тяжело и неуклюже
Старый грач взмахнул крылом.
Дожил здесь он до морозов,
Дотянул почти до вьюг
И теперь почуял позыв
Улететь на светлый юг.
Клюв озябшей лапкой чистя,
Он гадает о пути,
А пред ним влекутся листья
И шуршат: «Прощай! Лети!»
Декабрь 1909
* * *
В златые саваны деревья облеклись,
И скупо льется свет на землю с поднебесья…
Бледна и холодна и безучастна высь
Печальною порой, порою златолесья.
Как скорбная вдова, смирясь, лежит земля,
Глубоко схоронив в груди своей обиды,
И пустота мертвит открытые поля,
И буйный ветр поет над ними панихиды…
Сентябрь 1908, село Пирожково, Орловской губ.
Осенняя картинка
На серых камнях стен зеленоватый мох
И олово небес над тусклой сталью вод;
Провеет тростников больных, иссохших вздох
Да тяжко захрипит гнилой, безлюдный плот.
И снова тишина… За серою рекой,
Как желтый плат, лежат поблекшие луга.
Порой промчится дождь косою полосой…
И снова даль, – как Смерть! – безмолвна и строга.
12 июня 1911 Брянск
Мечты о зиме
Нависли тучи. Воздух густо-дымчат,
И с каждым днем тяжеле полог тьмы.
Ах! скоро ль крылья времени нас вымчат
Из бездн осенних на пустырь зимы!
Снежинки – слезы чистых серафимов –
Польются к нам тогда с немых высот,
И, током слез небесных душу вымыв,
Земля покорно к Смерти отойдет.
Она умрет – и станет беспечальной,
И будет падать, падать без конца
Холодный снег. И саван погребальный
Покроет тело мира-мертвеца
10 марта 1910 Москва
III ВСЕПРИМИРЕНИЕ
Час примирений С миром земли! В. Брюсов
Всепримирение
Склонились избы печально набок,
Их серой ризой одел туман.
Иду меж гумен задумчив, зябок –
И верю в сказку и в обман.
И верю в Осень… Она