называются…

Она наблюдала, чуть приоткрыв рот.

Девушка в зеленом и ее напарник сели за столик у входа в артистическую. Она, наклоняясь вперед, смотрела на куклу, сидящую у него на коленях. Деревянная кукла была гротескной копией с чревовещателя: его блондинистые волосы приобрели экстравагантно желтый оттенок в прилизанных деревянных завитках на голове у куклы, в фигуре подчеркивалось щуплое уродство, и тот же большой рот, и вытаращенные глаза, и чудовищная пародия на вечерний костюм — вплоть до крошечных черных ботиночек.

— Как они умудряются еще и чревовещателя держать, — фыркнула миссис Уилкинс.

Девушка в зеленом перегнулась через стол к кукле и принялась поправлять ей галстук, зашнуровывать ботинок, расправлять на плечах пиджак. Когда она снова села прямо, чревовещатель заговорил с ней, но она только безразлично пожала плечами.

— Не могу оторваться от этого зеленого платья, — сказала миссис Стро.

Она вздрогнула, когда к ней, мягко ступая, подошел официант с меню, нетерпеливо ожидая заказа десерта и глядя на сцену, где оркестр заканчивал музыкальную паузу между номерами. Когда миссис Стро выбрала яблочный пирог с шоколадным кремом, конферансье объявил чревовещателя:

— … и старая деревяшка Мармадьюк.

— Надеюсь, он будет краток, — отозвалась миссис Уилкинс. — Отсюда мы всё равно ничего не услышим.

Чревовещатель с куклой уселись в кругу софитного света, оба широко улыбались (правда, улыбка эта больше походила на ухмылку) и что-то быстро говорили. Хилая голова блондина склонялась к открытому рту куклы, их черные плечи соприкасались. Разговор проходил на большой скорости, публика жеманно смеялась, угадывая большинство шуток, прежде чем кукла успевала закончить реплику, затем на минуту затихала, а потом снова разражалась смехом, опередив последние слова куклы.

— Кошмар! — воскликнула миссис Уилкинс, когда раздался очередной взрыв хохота. — Какие же они пошлые.

— Погляди на нашу подругу в зеленом, — сказала миссис Стро.

Девушка возбужденно наклонилась вперед, с напряжением ловя каждое слово и смеясь вместе со всеми; глаза блестели — куда только делась тяжелая надутость.

— Ей всё это кажется смешным, — съязвила миссис Стро.

Миссис Уилкинс подобрала плечи, поёжилась и чопорно атаковала тарелку с мороженым.

— Интересно, почему там, где хорошо кормят, никогда не продумывают дессерт. Вечно у них одно мороженое или что-то в таком духе.

— Да, мороженое — это их предел, — согласилась миссис Стро.

— Ты ждешь выпечку или вкусный пудинг, — продолжала миссис Уилкинс, — а они и ухом не ведут. И всем им далеко до твоего пудинга с инжиром и финиками, Джен.

— Уолтер говорит, это — лучшее… — подхватила было миссис Уилкинс, но ее заглушил оркестр.

Чревовещатель с куклой раскланивались. Чревовещатель кланялся в пояс, а кукла изящно склоняла голову. Оркестр мгновенно подхватил танцевальную мелодию, человек с куклой повернулись и поспешили прочь со сцены.

— Слава тебе, Господи! — воскликнула миссис Уилкинс.

— Сто лет такого не видывала, — поддержала миссис Стро.

Девушка в зеленом поднялась в ожидании своего партнера. Чревовещатель тяжело сел, оставив куклу у себя на коленях, а девушка снова присела на краешек стула и принялась что-то страстно у него выпытывать.

— А как ты сама думаешь? — громко спросил он, не глядя на нее, и помахал официанту.

Тот стоял у стола, где одиноко сидела хозяйка ресторана, и посмотрел на чревовещателя в нерешительности. Через минуту он всё же к нему подошел, и девушка сказала (ее голос ясно прозвучал, перекрывая звуки нежного вальса, который играл оркестр):

— Не пей больше, Джонни. Пойдем лучше куда-нибудь поедим.

Чревовещатель вступил в переговоры с официантом, не обращая внимания на то, что рука партнерши лежала у него на сгибе локтя. Он обернулся к кукле, продолжая мягко говорить, и кукла с ухмылкой поглядела на девушку и переглянулась со своим хозяином. Девушка откинулась на спинку стула, косясь краешком глаза на хозяйку ресторана.

— Вот ужас! Быть женой такого! — воскликнула миссис Стро.

— И комедиант он плохой, — подхватила миссис Уилкинс.

Девушка снова наклонилась вперед, споря с ним, но чревовещатель отвернулся к кукле и разговаривал теперь только с ней — кукла кивала ему в знак согласия. Девушка положила ему руку на плечо, но он стряхнул ее с себя, не оборачиваясь. На сей раз голос девушки прозвучал громче:

— Послушай, Джоум, — сказала она.

— Через минутку, — ответил он. — Вот только пропущу бокальчик.

— Оставь ты его в покое, — вступила кукла.

— Не нужно больше пить, Джоум, — не унималась девушка. — Потом выпьешь.

— Киска! Я уже заказал, — ответил чревовещатель. — Не могу же я теперь уйти.

— Заткни ты эту зануду, — взорвалась кукла, обращаясь к своему хозяину. — Не может она пережить, когда кому-то хорошо. Почему ты ее не заткнешь?

— Нехорошо так говорить, — упрекнул куклу чревовещатель. — Некрасиво.

— Я буду говорить, если мне захочется, — ответила кукла, — И она меня не остановит.

— Джоум, — продолжала девушка. — Мне нужно с тобой кое-что обсудить. — Давай отойдем.

— Да заткнись ты хоть на минуту, рявкнула кукла, — обращаясь к девушке. — Ради Бога, заткнись.

Посетители, сидящие за соседними столиками, стали оборачиваться на громкий голос куклы и смеяться.

— Пожалуйста, говори потише, — взмолилась девушка.

— Да, не нужно устраивать скандал, — сказал, обращаясь к кукле, чревовещатель. — Я только пропущу бокальчик. Она не против.

— Никаких бокальчиков он тебе не принесет, — нетерпеливо возразила девушка. — Его уже предупредили. Здесь ты выпивки не получишь — из-за своего поведения.

— Нормально я себя веду, — ответил чревовещатель.

— Это я скандалю, — вставила кукла. — Послушай, лапонька! Неплохо было бы, если бы кто-нибудь намекнул тебе, что у тебя будут неприятности — ты всё время портишь всем настроение. Ни один мужчина не будет терпеть этого вечно.

— Успокойся! — сказала девушка, нервно оглядываясь по сторонам. — Тебя все слушают.

— Пусть слушают, — ответила кукла, повернув свою ухмыляющуюся физиономию к публике и повышая голос. — Человек хочет немного расслабиться, так пусть она застынет айсбергом.

— Ну-ну, Мармадьюк, — чревовещатель сделал вид, что пытается урезонить куклу. — Не нужно так грубить своей старушке-мамочке.

— Ну, уж нет. Я поставлю эту кошелку на место, — не унималась кукла. — А если ей здесь не нравится, пусть отправляется обратно на панель.

Миссис Уилкинс открыла было рот, но тут же его