Гарвель же тем временем напряженно работал, стоящая перед ним стояла невероятно сложная задача. Сложная еще и потому, что ни один демонолог до этого никогда не пытался сотворить подобное с самим собой, да еще и без поддержки истока либо фамильяра. Собственно говоря, ни один демонолог до этого в таких условиях и не выживал. Неподвижно сидящий в центре магического узора щенок жалобно заскулил, когда мертвый рисунок внезапно ожил, играя всеми красками. Толчками текущая сквозь него сила пульсировала в такт мерному речитативу, впавшего в транс демонолога. Интенсивность света нарастала с каждым ударом сердца. Когда линии достигли такого накала, что смотреть на них стало больно, весь узор внезапно переменился. Щенок сжался в испуганный пушистый комочек, трясущийся от ужаса. А сосредоточенная вокруг него мощь продолжала нарастать. Обессилевший Вальмонт отчаянно боролся с желанием добить демонолога. Леденящий душу страх просачивался сознание инквизитора, постепенно подтачивая опоры разума. Сил, тающих с каждой секундой, вскоре не хватит даже на то, чтобы удерживать на весу камень. Занятый борьбой с самим собой Вальмонт не замечал тонкого щупальца, увенчанного тонким, как игла, когтем полым внутри. Уфир с тревогой наблюдавший за действиями демонолога был заперт в этом городе как и все его жители. В отличие от инквизитора он вовсе не питал иллюзий, что смерть демонолога что-то изменит. Единственный шанс выбраться отсюда живыми это успех творящегося прямо на глазах ритуала. Тем временем концентрация силы, собранной демонологом достигла своего апогея. В расход пошло все: и частички отобранной у Батора силы, и остатки силы, что все еще находились в теле Хаага. Все, абсолютно все до чего сумел дотянуться разум демонолога было пущено в ход. Но даже этого было мало. С ужасом Гарвель понял, что ему просто нехватает сил для последнего шага. Спасение было так близко и в то же время не досягаемо. Волна отчаяния едва не затопила сознание демонолога. Он держался на одном лишь упрямстве. Хотя шансов завершить начатое без посторонней помощи у него не было. И как оказалось не зря. Отслеживавший ситуацию Уфир, собралбольшую часть жизненной силы из лежащей без сознания Изольды, оставив лишь минимум необходимый для того чтобы она выжила. Собранную силу демон немедленно переправил к демонологу- тонкое щупальце протянулось к застывшему словно изваяние чернокнижнику. Короткое прикосновение, и сила широким потоком влилась в океан силы, собранной Гарвелем. Ощутив прилив сил, чернокнижник почти пропел последние слова только что сочиненного аркана. И вся собранная мощь обрушилась на него. Последним, что он запомнил, была острая вспышка болезненного света. А затем пришла тьма, смывшая все переживания и пережитую боль.

Эпилог

По улице ночного, словно бы вымершего города, лишенного даже луны шли двое — ничем не примечательный путник в дорожном плаще с глубоким капюшоном и пес. И если человек был совершенно обычным, таких можно встретить практически по всему миру, то пес вызывал невольную оторопь. Добрых полтора метра в холке, покрытый длинной черной шерстью, в которой явственно проступали седые пряди. Два коротких острых рога украшали лобастую голову зверя. Горящие багровым пламенем глаза испускали ровное красное свечение, освещавшее путь. Острая морда с влажным черным носом время от времени поворачивалась из стороны в сторону. Ноздри зверя трепетали, улавливая царящие вокруг запахи. На спине зверя лежали три тела, привязанные к спине пса длинным, склизким на вид щупальцем. Одним из привязанных к зверю людей был крупный мужчина, закованный к тому же в пластинчатый доспех. Однако пес не обращал ни малейшего внимания на тяжелую ношу. Шаг его был упруг и легок, правда стоит отметить, что камни мостовой порой проседали под весом наступившей на них лапы. Внезапно красная как жерло вулкана пасть приоткрылась.

— Хозяин, за что?! — Раздался противный скрипучий голос, исходивший из пасти зверя.

— Не нравится, изгоню. — Равнодушно ответил псу человек, которого жутковатая внешность собеседника ничуть не впечатляла.

— Нет-нет, мне все нравиться, хозяин. — Залебезил мерзкий голос, однако размеренно шагавший зверь лишь слабо вильнул хвостом.

— Ну, вот видишь, а то все: хозяин за что?! хозяин за что?! — Жестоко усмехнулся человек, передразнивая собеседника. Размеренно шагая, походкой порядком уставшего человека он внимательно осматривал окрестности цепким взглядом. В подтверждение его словам пес гавкнул — словно в колокол бухнули.

— А ты что гавкаешь, пес смердячий?! — Вновь раздался противный голос, исходящий из пасти зверя.

— А ты щеночка то не обижай! — Шутливо вступился за зверя человек. — Тем более, что он — это часть тебя, или наоборот. Я уже не помню. — Добавил он посмеиваясь.

— Эх, как в старые добрые времена. — Сменил тему пристыженный собеседник человека.

— Ну да, скажешь тоже. — Уголки губ путника дрогнули, намечая едва заметную улыбку. — В прошлый раз ты нес красивую молодую женщину, из одежды на которой были одни лохмотья да и те ветер раздувал в разные стороны.

— Ты что, хозяин?! — Шутливо изумился скрипучий голос. — Я имел в виду, что как и тогда инквизиторы дышат нам в затылок.

Человек тихо, сдержанно рассмеялся. В окружавшей их тишине это звук был сродни глотку прохладной влаги в центре пустынь Зепара. Но смех вскоре затих, и безлюдные улицы вновь погрузились мертвую тишину, нарушаемую лишь стуком каблуков человека, да клацаньем когтей зверя, что семенил следом за своим хозяином. А полумертвый город в свою очередь мерно двигался из ниоткуда в никуда, вырванный из своего мира вместе внушительным куском земной коры.