- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (10) »
высокий силуэт, голова человека была покрыта капюшоном, с плеч ниспадал длинный багряный плащ. За спиной пришедшего Урия видел оранжевое зарево факелов в руках целого войска темных фигур, оставшихся под дождем. Как он ни вглядывался, старые глаза не могли рассмотреть в этих фигурах ничего, кроме отблесков огня на металле.
Наемники, забредшие сюда в поисках добычи?
Или… вовсе не наемники.
Человек в плаще вошел в церковь и прикрыл за собой двери. В его движениях, полных почтения, не было суеты, и двери затворились мягко и осторожно.
- Добро пожаловать в церковь Молниевого Камня, - сказал Урия, когда незнакомец повернулся к нему. – Я как раз собирался начать полунощницу. Может быть, ты с друзьями присоединишься?
- Нет, - ответил мужчина и отбросил с головы капюшон, под которым открылось строгое, но незлое лицо – лицо, примечательное своей непримечательностью и совершенно не соответствовавшее его военной выправке. – Мои друзья не захотят.
Кожа мужчины загрубела и загорела от жизни под открытым небом, темные волосы были стянуты в короткий хвост.
- Как жаль, - сказал Урия. – Моя ночная служба довольно известна в этих местах. Ты уверен, что они не согласятся войти?
- Уверен, - подтвердил мужчина. – Им и без этого хорошо.
- Без чего? – съязвил Урия, и незнакомец улыбнулся.
- Среди тебе подобных редко встретишь человека с чувством юмора. Насколько я могу судить, люди твоего сорта обычно угрюмы и мрачны.
- Моего сорта?
- Священники, - пояснил гость с такой злостью, будто само слово казалось ему пропитанным ядом.
- Боюсь, ты встречал неправильных священников, - ответил Урия.
- А разве есть правильные?
- Конечно. Хотя, учитывая нынешние времена, слуге божьему нелегко сохранять бодрость духа.
- Воистину так, - согласился незнакомец и медленно пошел вдоль нефа, прикасаясь рукой к деревянным скамьям. С бьющимся сердцем Урия заковылял от алтаря навстречу гостю: он чувствовал, что под внешним спокойствием в этом человеке скрывается явственная угроза, что он опасен, как бешеная собака, которую удерживает только истершаяся веревка. Этот человек любил насилие, и хотя Урии он ничем не угрожал, священник чувствовал в нем что-то зловещее.
Натянуто улыбнувшись, он протянул руку:
- Меня зовут Урия Олатэр, я последний священник церкви Молниевого Камня. Могу я узнать твое имя?
Улыбнувшись в ответ, незнакомец пожал протянутую руку. На миг Урии показалось, что вот-вот память его в великом озарении поможет ему узнать гостя, но воспоминание исчезло, так и не став четким.
- Неважно, как меня зовут, - сказал гость. – Но если тебе нужно как-то ко мне обращаться, можешь звать меня Откровение.
- Необычное имя для того, кто заявляет, что не любит священников.
- Возможно, но на данный момент оно лучше всего соответствует моей цели.
- И что же это за цель? – поинтересовался Урия.
- Я хочу поговорить с тобой, - сказал Откровение. – Я хочу узнать, почему ты все еще здесь, в то время как весь мир благодаря развитию науки и разума отказывается от веры в богов и высшие силы.
Мужчина посмотрел вверх, где за хоругвями виднелся чудесный свод церкви, и Урия несколько успокоился, заметив, что лицо его смягчилось при виде картин, там изображенных.
- Великая фреска Изандулы, - сказал священник. – Божественная работа, не правда ли?
- Она великолепна, - согласился гость, - но божественна? Не думаю.
- Тогда тебе следует рассмотреть ее получше, - ответил Урия и сам посмотрел вверх, вновь, как и всегда, чувствуя, как быстрее бьется сердце при взгляде на сказочную фреску, созданную более тысячи лет назад легендарной Изандулой Вероной. – Позволь ее красоте проникнуть в душу, и ты ощутишь в себе дух божий.
Весь свод покрывала роспись, и каждый ее фрагмент изображал отдельную сцену: обнаженные фигуры, забавляющиеся в волшебном саду; вспыхивающие звезды; битва между золотым рыцарем и серебряным драконом, и бессчетное количество других, столь же фантастических сюжетов.
Ни время, ни скудное освещение не могли испортить фреску: насыщенность оттенков, выразительность композиции, анатомическая точность мускулистых тел, сплетающихся в движении, яркие цвета и запоминающиеся лица героев каждой сцены – все это и поныне вызывало такой же трепет, как и в тот день, когда Изандула отложила кисть и приняла смерть.
- «И тогда весь мир поспешил увидеть явленную фреску», - процитировал Откровение, задержав взгляд на фрагменте, изображающем рыцаря и дракона. – «И все, кто увидел ее, в изумлении лишились дара речи».
- Ты читал Вазтари [1], - заметил Урия.
- Читал, - согласился Откровение, с неохотой отворачиваясь от фрески. – Он часто злоупотребляет гиперболами, но в этом случае он, скорее, преуменьшает впечатление.
- Ты изучаешь искусство? – спросил Урия.
- Я много чего изучал в жизни, - сказал Откровение. – В том числе и искусство.
Урия указал на центральную сцену фрески, где было изображено чудесное существо, состоящее из света, вокруг которого расположились механизмы из золота.
- Тогда ты не можешь отрицать, что эту работу пронизывает вдохновение, дарованное свыше.
- Конечно же, могу, - возразил Откровение. – Фреска грандиозна вне зависимости от того, существуют высшие силы или нет. Она не доказывает существование чего бы то ни было. Боги никогда не создавали произведений искусства.
- Раньше некоторые сочли бы такие слова богохульством.
- Богохульство, - ответствовал Откровение с ироничной улыбкой, - это преступление без жертвы.
Урия невольно рассмеялся.
- Точно подмечено, но ведь только рука, которую направляла божественная сила, могла создать подобную красоту?
- Я не согласен с этим, - сказал Откровение. – Скажи, Урия, доводилось ли тебе видеть скальные скульптуры Марианского каньона?
- Нет, - ответил Урия, - но я слышал, что они невероятно красивы.
- Так и есть. Скульптуры в тысячу метров высотой изображают королей той земли, и вырезаны они в скале, на которой не может оставить отметину никакое оружие и никакой бур. Они нисколько не уступают в грандиозности этой фреске, материалом им послужила скала, тысячелетия не видевшая света, и создал эти скульптуры в незапамятные времена народ, никогда не знавший бога. Истинному искусству не нужна божественная причина, оно существует само по себе.
- У тебя свое мнение, - вежливо согласился Урия, - а у меня свое.
- Изандула – художник, прекрасный в своей гениальности, в этом сомнений нет, - продолжал Откровение, - но ей также надо было как-то зарабатывать на жизнь, и даже лучшие художники вынуждены браться за заказную работу, когда таковая подворачивается. Эта работа
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (10) »