удачно вписалась в какой-то важный правительственный проект. Рейтинг Пал Палыча упал почти на два процента. Конечно, грамотная рекламная кампания быстро вернет тому утерянные позиции, но цель уже достигнута. Юрий Максимович получил очень лестное предложение: войти в совет директоров конгломерата. Недостижимое, казалось, стремление вознестись во внутренний круг правителей планеты вдруг обрело вполне конкретные очертания. А что? Пал Палыч на хорошем счету наверху и вполне может рассчитывать на следующее повышение, что освободит кресло Управляющего для лучшего из директоров. Юрий Максимович не сомневался в том, кто именно будет лучшим.

Как сказал Дмитрий Борисович:

– Вы стоите на пороге внутреннего круга, Юрий Максимович. Должен вас поздравить.

Многие хотели бы произвести на меня впечатление, но не многим это удается. Вы умны, инициативны и умеете находить нестандартные решения. Следуя в верном направлении, вы могли бы достичь больших высот.

– Что же меня может остановить? – с улыбкой уточнил Юрий Максимович, выплывая из состояния охватившей его эйфории.

– Ваши прямые контакты с Непонимающими. Если вы выбрали служение движению Непонимания – это, разумеется, ваше право, но нельзя идти в двух направлениях одновременно.

– Простите, я не понимаю…

– Я могу уточнить, – спокойным тоном перебил его Дмитрий Борисович. – Речь идет о вашей давней дружбе с Георгием Сергеевым, лидером Непонимания. Причем лидером далеко не простым. Согласно последним данным пси-контроля, он – один из трех координаторов движения на Европейско-Азиатском континенте. Подобные связи могут скомпрометировать даже президента.

– Но… но… – растерялся Юрий Максимович, грубо низвергнутый со сверкающих вершин мечты на встречу с грубой реальностью, сильно попахивающую лагерем с пожизненным зомбированием.

– Я понимаю, – мягко продолжил Дмитрий Борисович. – Подобные контакты могут пригодиться. Вон у Павла Павловича тоже есть прикормленный лидер Непонимания.

Вас это удивляет? Напрасно. Непонимающие – значимая часть социума, они даже включены в планы развития. Ими вполне можно управлять, но нельзя позволять им управлять вами. К моему большому искреннему сожалению, Сергеевым управлять нельзя.

– Но… Но, если так, почему его не арестовали? – спросил Юрий Максимович.

Введи сейчас патрульные Георгия в наручниках, он бы ничуть не удивился.

– Это не составит труда, – сказал Дмитрий Борисович. – Но мне представляется более правильным, если вы сами прервете порочащую вас связь. Я не хочу на вас давить, но этот вопрос так или иначе надлежит закрыть…

Вопрос надлежало закрыть, сделав окончательный выбор. На одной чаше весов – Великий Маммона, богатство и власть, на другой – Георгий с его безумным служением свободе. Свободе, у которой и собственного бога-то нет. Сдалась она ему? Ведь так могли хорошо устроиться. Неужели Георгий думает, что он забыл бы про старого друга? Того, кто столько раз вытаскивал его из неприятностей и неизменно поддерживал в трудную минуту? Пристроил бы и его на теплое местечко.

Обязательно пристроил. А вообще, хорош друг. Даже не сказал, когда звание координатора получил. Не доверяет? Друг называется.

Юрий Максимович тяжело вздохнул. Грустно, нет слов, но такова жизнь. Чем-то приходится жертвовать. Или кем-то. Он вынул пистолет, снял с предохранителя и переложил в боковой карман плаща-дождевика.

– Я дам ему последний шанс, – пообещал себе Юрий Максимович. – Если упрется, сам виноват.

Он вышел из модуля, и неспешно направился вдоль бетонной стены. Встреча была назначена в небольшом простенке между пятым и шестым корпусом.

В узком бетонном кармане выстрел слышали двое – тот, кто убил, и тот, кого убили…

(C) Мушинский Олег Санкт-Петербург май 2006 – март 2007