ртом.

— Дайте мне одну.

Анатолий откусил от хлебобулочного изделия, потом сморщился, выплюнул и склонился над трупом.

— Жертва была убита большим, круглым и тупым предметом, предположительно — головой.

— Как вы это поняли? — Спросил удивлённый напарник.

— Элементарно, Степан. На теле присутствует характерная вмятина.

Степан покачал головой, хлебнул из одноразового стаканчика кофе.

— У жертвы отсутствуют ногти на пальцах рук и ног, следовательно, она делала маникюр незадолго до смерти, — продолжал Анатолий.

— И какой вы можете сделать из этого вывод?

— Жертва или женщина, или не женщина.

Степан и Анатолий одновременно повернули головы в сторону трупа.

— Не женщина, — сделал вывод Анатолий.

— Значит, гей, — дополнил Степан.

— Не факт.

— Но версия.

— Совершенствуетесь, — похвалил Анатолий.

— Спасибо.

— Вы допросили свидетелей? — Не унимался Анатолий.

— В каком-то смысле, да.

— Где они?

Степан указал на прислонившегося к фургону детективов бойца «Долга». Оба сыщика подошли к нему. Внезапно Степан ринулся вперёд и схватил бойца за грудки.

— На кого работаешь, скотина?

— «Долг» — ум, честь и совесть Зоны… — заплетающимся языком проговорил «долговец», — защитим планету — искореним Зону…

— Да он же пьян, — заметил Анатолий.

— Ну, так мы с ним… за знакомство! — Степан незаметно прикрыл раскрасневшийся нос.

— Он сказал вам что-нибудь, относящееся к делу?

— В общей сложности, нет.

— А до попойки он вам что-нибудь говорил?

— Нет.

— Плохо дело. Вы, Степан, сколько выпили?

— 50 граммов, — доложил детектив, — чисто символически.

— А вы в курсе, что 50 граммов алкоголя убивают тысячи нервных клеток вашего головного мозга. Что в нашей профессии недопустимо.

— Я больше так не буду, — заканючил Степан.

— Это вы будете вашей матери говорить. А вот, кстати, и она.

К парочке детективов подбежала полненькая розовощёкая женщина.

— Сынок! — Она обняла Степана. — Как же ты похудел! Анатолий Сергеевич, вы его кормите?

— Через день-два, — с железным лицом доложил Анатолий.

— И вам не стыдно?

— Если бы мне было за что-нибудь в этой жизни стыдно, я бы частным сыщиком не работал.

— Не волнуйся, мам, — успокоил её Степан, — Анатолий Сергеевич мне леденцы даёт.

— Мятные, — заметил Анатолий.

— Ага, — подтвердил Степан и в доказательство дыхнул на мать. Женщина покачнулась от сильной волны перегара.

— Сынок, ты пьешь?

— Никак нет, — оправдался Степан, — выпиваю.

— Но ты же обещал!

— Да и мне вы кое-что обещали, Степан, — невозмутимо сказал Анатолий, — перевыполнить план по раскрываемости за прошлый месяц.

— Так я же перевыполнил!

— Инсценировав собственную смерть?

— Вы же знаете, я актёр, — Степан лукаво улыбнулся, — по мне МХАТ плачет.

— По-моему, по вам плачет ваше незаконченное среднее образование, — ответил Анатолий. — И что нам теперь делать?

— Бар… — прошептал засыпающий боец «Долга». — Идите в бар…

— Придумал! — Радостно воскликнул Степан. — А пойдемте в бар!

— Как не стыдно, Степа, — Анатолий укоризненно покачал головой.

— Да я не об этом! Парень ведь оттуда? Следовательно, там могут быть и те, кто знал убитого! Поехали!

* * *

В баре «100 рентген» был полный разгром. Повсюду валялись вдрызг пьяные посетители, поломанная посуда и мебель были раскиданы по лужам разлитой водки.

Анатолий невозмутимо прошёлся по помещению, преступая через неподвижные тела, и обратился к бармену.

— У вас, случаем, никто не умер? А то, гляжу, празднуете, то есть, скорбите…

Бармен вдохнул.

— Да, вчера пошёл Шаман в ходку и не вернулся.

— А кто с ним ходил?

— Картошка и Орёл…

— А кто вернулся?

— Только Орёл.

— Хорошо, спасибо.

Анатолий вернулся к Степану.

— Ну, как?

— Убитый имел тесные отношения с неким Орлом.

— Значит, к нему?

— Значит, к нему!

* * *

— Волки позорные, ничего я не скажу, вот вам крест! — Орал во всю глотку привязанный к стулу Орёл.

— Во-первых, мы не милиция, — заметил Анатолий.

— Все вы на одно лицо, лишь бы первого попавшегося крайним сделать!

— Во-вторых…

— Я вас всех в гробу видел!

— Анатолий Сергеевич, можно, я его ударю? — Подал голос Степан.

— Ну, бей меня, бей! — Закричал Орёл.

— Степан, пишите в протокол, — начал диктовать Анатолий, — «Сталкер средних лет, уроженец России. Мазохист. Мировоззрение специфическое. В связи с совершением преступления, назначить наказание — на пять лет посадить в одиночную камеру, ежедневно показывать клипы Верки Сердючьки».

— Ну, хорошо, хорошо! — Наконец сдался Орёл. — Всё скажу, только отвяжите!

Степан отвязал его. Орёл вздохнул.

— Шли мы с ходки. Втроём — я, Картошка и Шаман. Тут из кустов — кровосос. Картошка в первый попавшийся угол забился, а я только автомат расчехлил, как Шаман заорёт — «Беги!». Ну, я и побежал — нехорошо товарищу в трудную минуту отказывать.

Анатолий всё внимательно записывал, а Степан в это время неожиданно выкрикнул.

— На кого работаешь?

— На Советский Союз! — Машинально отчеканил Орёл, и Степан довольно улыбнулся.

* * *

— Бырбырбыр-бырбыр-бырбыр, — с явной агрессией лепетал сквозь щупальца на лице привязанный к стулу кровосос.

— Я не понимаю, что он говорит, но, по-моему, он нам угрожает, — сделал вывод Степан.

— Будьте добрее, Степан. Наверняка хочет чистосердечное надиктовать. Просто пишите всё, что он говорит.

И Степан начал записывать все «бырбырбыры» которые издавал кровосос. Когда тот, наконец, замолчал, Степан удивлённо рассматривал показание монстра.

— Анатолий Сергеевич… белиберда какая-то получается!

— Значит, по-хорошему не хочет, — Анатолий помрачнел, — тогда будем по-плохому. Степан, пишите в протокол дела: «В связи с отказом от дачи показаний, подсудимый приговаривается к пожизненному заключению в стенах Московского зоопарка».

Кровосос попытался сбежать, но его оглушил вовремя подоспевший Степан.

* * *

— Ну что, Анатолий Сергеевич, с ещё одним успешно раскрытым делом.

— Взаимно.

Частные детективы сидели у камина. Анатолий потягивал виски и раскуривал любимую трубку, доставшуюся ему от дедушки, Степан раскрашивал поляну и порхающих над ней бабочек.

— Анатолий Сергеевич?

— Что?

— А кровососу хорошо будет… в зоопарке?

— Хорошо, не хорошо, это не наши заботы, Степан. Зато одно он точно усвоит: переступать закон