но существует теория профессора Тернера, согласно которой нация, сформировавшаяся в условиях крупного унитарного государства т. е. государства имперского типа — обладает повышенной склонностью к диктатуре. Следовательно, подобная нация может существовать в условиях жесткого тоталитаризма неограниченно долго.

— Развивается наука, — усмехнулся генерал. — В наше время это тоже объясняли особенностями национального характера, но не называли это теорией. Однако профессор Тернер ошибся, точнее говоря, он не учел всех факторов. Доктрина Восточного полушария в основе своей противоречит человеческой природе, ибо предполагает общество идеальных винтиков, а не живых людей. Это тупиковый путь. В свое время она завоевала полмира; тем сокрушительнее было крушение. Их экономика катилась под откос с самого начала. Последние двадцать лет перед эпохой изоляционизма они держались в основном за счет продажи нам своих природных ресурсов. Система изоляционизма ускорила их катастрофу. СПК была последним, что они смогли построить. После этого хозяйство Восточного полушария развалилось в несколько лет. Кризис охватил все стороны жизни. Начался голод, вспыхнула гражданская война, анархия охватила все полушарие. Около двух десятилетий свирепствовали войны, голод и эпидемии, дополняя и разжигая друг друга. Сказался также экологический кризис и общее вырождение нации вследствие многолетнего геноцида. Теперь вы знаете, что произошло в Восточном полушарии.

— И все это… давно известно?!

— Ну, не слишком давно. Надо отдать должное нашим врагам — их СПК проработала еще несколько десятилетий после того, как сами они исчезли. Ну и, разумеется, сначала брешей было немного, так что вероятность случайно наткнуться на них была слишком мала… Впервые о положении дел в Восточном полушарии мы узнали полтора столетия назад.

— Но почему же тогда… зачем все? Зачем нужна военная промышленность, постоянная боевая готовность… зачем мы? Почему все держится в секрете?

— Вы, должно быть, уже решили, что военное командование в собственных корыстных интересах держит в тайне факт отсутствия противника? Об этом действительно знают немногие, но все руководство полушария в курсе. И, уверяю вас, все, что делается, делается в интересах большинства.

— Но как же так? Огромные военные бюджеты расходуются впустую, целые отрасли занимаются бесполезным трудом, лучшие ученые отвлечены на решение никому не нужных задач! Ресурсы Восточного полушария пропадают зря, а наши граждане испытывают страх перед несуществующей угрозой!

— Что ж, я все объясню вам. Начнем с простой истины: наше общество — благополучное общество. Его вполне можно назвать обществом всеобщего процветания. Наш промышленный потенциал уже превышает средние потребности граждан и продолжают возрастать. Куда девать эти излишки? Если не нейтрализовать их, у нас произойдет глобальный кризис перепроизводства по всем отраслям. Мы не можем производить товары и тут же уничтожать их — это вызовет общественное возмущение. Мы не можем искусственно сдерживать расширение производства это торможение развития, это стагнация, а стагнация есть путь к регрессу, вырождению и гибели цивилизации. Наиболее приемлемый выход — направить эти излишки в некую бездонную бочку, не оказывающую влияния на обычный рынок, причем делать это так, чтобы население не сомневалось в необходимости этой «бочки». Такой «бочкой» и являются военные отрасли. Здесь находят применение излишние не только промышленные, но и людские ресурсы. Ведь при нынешнем уровне автоматизации значительная часть людей вообще никому не нужна. Но если их интеллектуальный уровень не позволяет им заниматься исследовательской работой, это не лишает их права на жизнь и труд, не так ли? Часть этих людей занята в военной промышленности, часть служит в армии. Я не имею в виду вас, лейтенант: речь в основном о рядовом и сержантском составе. Далее. Бюджет. Производству дотации не нужны — оно и так развивается слишком активно. В науку мы вложили все, что можно — теперь результаты зависят уже не от средств, а от таланта ученых, который за деньги не купишь. Увеличивать социальные ассигнования также бессмысленно, иначе граждане будут иметь все, практически не затрачивая труда. Это — развращение нации, потеря интереса, стагнация и гибель. Таким образом, военный бюджет также отсасывает излишки, поддерживая, образно говоря, общество в хорошей спортивной форме и не давая ему умереть от ожирения. Ученые, занятые в военных отраслях, вовсе не теряют времени зря. Большинство открытий, используемых сейчас в мирных целях, было сделано за последние столетия при решении военных задач. Просто то обстоятельство, что ученый работает на оборону своей страны, создает ему дополнительный стимул. Кроме того, это оправдывает фундаментальную, не приносящую немедленных благ, науку в глазах обывателя. Ресурсы Восточного полушария — наш неприкосновенный запас на будущее. То, что пока мы обходимся лишь собственными природными ресурсами, учит нас использовать их экономно, а не хищнически, разрабатывать новые прогрессивные технологии. Кроме того, если люди узнают о существовании почти незаселенного полушария, полетит к чертям вся наша демографическая политика. Ведь сбалансировать естественный прирост удалось в основном благодаря угрозе перенаселения. А демографическая стабильность — необходимое условие всеобщего процветания. Ну и, наконец, психологический аспект. С первобытных времен, когда опасность была естественным состоянием, в человеке живет потребность в риске. В полной и абсолютной безопасности человек рано или поздно начнет скучать и тосковать. Угроза войны недостаточно сильна, чтобы вызвать панику — все-таки наша СПК надежно защищает нас от всех известных видов оружия. В то же время уберите эту угрозу — и потребность в риске начнет проявляться в извращенных формах. Начнутся сытые бунты, всплеск преступности, всякие мании и фобии. Угроза, пусть и небольшая, сплачивает людей, поддерживает в них здоровый патриотизм, предотвращает возможные раздоры между странами Западного полушария. Таким образом, нам со всех точек зрения необходимо готовиться к войне, которой никогда не будет.

Лейтенант молчал. На лице его отображались противоречивые чувства.

— Я понимаю вас, — сказал генерал отеческим тоном. — Тридцать лет назад я испытал то же самое.

— Вы были в Восточном полушарии?

— Да, и тоже думал, что принесу радостную весть всему цивилизованному миру… Но я понял. что это должно остаться в тайне. Теперь вы проникли в государственную тайну. Если вы чувствуете, что