самого первого отдела ведомства по защите гостайны. Туда секретные бумаги попадают тоже особым путем: ежедневно их привозят люди из фельдъегерской службы, неприметные офицеры с прикрепленными наручниками к руке, как у инкассаторов, коричневыми портфелями из кожзама или холщовыми мешками. Руководителям ведомств гостайну доставляют на рабочее место. Чиновники рангом пониже, вроде начальников отделов, за секретами ходят сами — по звонку.

Грифов секретности в России всего три: «секретно», «совершенно секретно» и «особой важности». Для работы с каждым из них чиновнику оформляется специальный допуск от тройки («секретно») до единички («особая важность»). Что конкретно регулирует один допуск, а что другие, рассказывать тоже нельзя — опять споткнешься о ту самую пятую статью закона «О гостайне».

Но можно предположить, например, что точные сведения о стратегических запасах зерна в России имеют гриф «секретно». У технических характеристик российского боевого лазера, который проходит первые испытания, наверное, будет второй допуск. А данные о реальном состоянии российских ядерных арсеналов, особо важные разведданные и вообще информация о дипломатических переговорах, скорее всего засекречены по высшему разряду.

За каждый следующий допуск к окладу чиновника начисляется прибавка, соответственно 10, 20 и 30%. Эти деньги добавляются к базовой ставке оклада чиновника, так что в среднем первый, самый серьезный, допуск — это ежемесячная прибавка в 6000–8000 рублей. Деньги небольшие — так что к секретной документации часто относятся пренебрежительно.

Один чиновник вспоминает, как во время празднования дня рождения в Кремле на секретном документе резали колбасу, выбросили его в урну, но потом спохватились и спасли. Сотрудник Белого дома рассказывает, что при увольнении его коллега пошел подписывать обходной лист, и оказалось, что за ним числится больше десятка секретных бумаг. Он перерыл весь дом, а потом вспомнил, что документы — в багажнике автомобиля его жены, куда он их положил перед отпуском.

ПОНТЫ ДЛЯ ВНУТРЕННЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

Сколько в России людей с секретными допусками — тоже секрет. Но неудивительно, что чиновники не рвутся к гостайне. Простые госслужащие из-за случайно поставленной подписи в графе «ознакомлен» могут не попасть за границу или не получить загранпаспорт. Больше всех страдают сотрудницы российских военкоматов. Ведь по закону весь гражданский персонал комиссариатов имеет допуск к гостайне: знает свое место в мобилизационной схеме и имеет доступ к данным военнообязанных и призывников.

Та же проблема у многих бойцов спецподразделений и милиционеров, работающих, например, со своей агентурой. А вот у министров и вице-премьеров таких проблем нет, хотя у них высший, первый, допуск. Это не мешает им бывать за границей. Надо только поставить в известность начальство и указать, где и когда собираешься отдохнуть.

Но есть другие ограничения. На столе у президента, как видно из теленовостей, стоят два компьютера: один подключен к интернету, другой — к внутренним кремлевским базам данных. В правительстве доступ к интернету — у считаного количества сотрудников. «Ни один компьютер, имеющий доступ к служебным сведениям, не может быть подключен к интернету, — объясняет работник Белого дома. — Это железное правило».

На самом деле не все документы в этих базах данных секретны. Есть и документы с грифом «ДСП» — «для служебного пользования». Именно такой гриф стоял, например, на проекте новой российской внешнеполитической доктрины, о которой Newsweek писал в мае. Но за разглашение документов с грифом «ДСП» наказаний не предусмотрено. «“ДСП” — это скорее понты для внутреннего пользования», — объясняет бывший кремлевский сотрудник.

Обычно такой гриф присваивают в двух случаях: или чтобы отметить особую важность документа, или чтобы хоть как-то ограничить доступ к нему и дисциплинировать исполнителей. Минобороны — одно из немногих ведомств, где к грифу «ДСП» относятся действительно серьезно: понятие военной тайны стало юридически несостоятельным, и часть сведений, которые по закону не могли быть засекречены, получили такой гриф. В других ведомствах, рассказывают чиновники, гриф «ДСП» ставят и на переписку о закупке новой мебели, и на приказы о премировании сотрудников.

В правительстве «тройку» получают даже уборщицы — как раз на тот случай, если секретный документ по случайности попадет в урну. Но за это чиновник скорее всего не ответит — за небрежное отношение к гостайне в России не наказывают. Дисциплинарные меры применяются в крайних случаях, когда нет сомнений, что гостайна была передана с умыслом. В 2008 году в Думе прошли слушания по защите гостайны. Выяснилось, что за шесть лет за раскрытие были осуждены 70 человек, а за утерю сведений, содержащих гостайну, — ни одного. «Крайний случай, — говорит собеседник Newsweek в Кремле, — увольнение с волчьим билетом за раздолбайство».

КРУГ ГОСТАЙНЫ

Закон «О гостайне», принятый в 1993 году, устанавливает 23 вида секретных сведений. «О содержании стратегических и оперативных планов», «о мобилизационных мощностях промышленности», «о запасах стратегических видов сырья и материалов», «о силах и средствах гражданской обороны» и так далее. Более подробный перечень сведений, отнесенных к гостайне, — его утверждает президент — содержит уже 113 пунктов. В результате можно засекретить указ о награждении чиновника, статью в бюджете, аналитическую справку, безобидную и, главное, доступную статистику.

Причем каждое ведомство само себе формирует перечень засекреченной информации, указывает депутат Михаил Гришанков, и критерии у всех разные. Но в целом, говорит он, все подстраховываются и засекречивают побольше — чтобы не дергали. Пример: Минэкономразвития засекречивает показатели зерновых на той или иной территории. С обоснованием — сбор информации об экономическом положении страны способен нанести ущерб безопасности. В Минобороны долго секретили закупки продовольствия — для внутреннего пользования, — а такие же данные открыто шли в ООН и другие международные организации.

«Первый отдел в последний раз был у меня в райкоме комсомола, — шутит топ-менеджер одной из нефтяных компаний. — А теперь снова есть». Он рассказывает, что сведения о фактических запасах нефти, вводе и выводе скважин из эксплуатации, данные геологоразведки, в том числе проводимой за частный счет, — все это секретное, и в компании с этим могут работать только люди с допуском. Директор одного из исследовательских — не оборонных — государственных институтов говорит, что просто завален